На втором этаже дверь мне открыл невероятных размеров детина с небритой физиономией. Наверное, он когда-то занимался спортом, иначе жир бы у него уходил целиком в пузо и в место пониже спины. У этого же и плечи были необыкновенной толщины - впечатляли не меньше, чем живот.
- Чего надо?
Я представился и показал удостоверение.
Он в него даже не глянул.
- Заходи. Пиво будешь?
- За рулем... - ответил я, разуваясь в прихожей.
- Ну и зря... Пиво - это жидкий хлеб. Ты насчет этого?.. С пятого этажа?..
- Чанышев, - подсказал я и включил в кармане диктофон. Удобная штука, особенно если вывести микрофон от него в собственный воротник.
- Ага. Валек... Я-то его еще пацаном помню. Серьезный такой, насупленный всегда ходил. Шахматами, наверное, занимался.
Всегда шахматную доску с собой носил.
- А когда из пацаньего возраста вышел, таким же насупленным остался? Меня интересовал круг общения убитого. К сожалению, я сразу не поговорил об этом с Гошей Осоченко. Сказался мой слишком небольшой опыт сыскаря. Думал сначала познакомиться с милицейскими протоколами, а потом уже решать. За бесполезное дело я тоже не хотел браться.
- Да кто его знает? - детина налил пиво в высокий стакан и долго цедил "жидкий хлеб" сквозь зубы. С его авторитетным животом можно позволить себе выпивать не только стаканы, не отрываясь, а целые трехлитровые банки. - Я на Севере долго работал. Второй год только, как вернулся. Так, встречал иногда Валька в подъезде. Из окна порой видел. Насупленный-то он остался, а так - вежливый, всегда здоровался.
- Чем он занимался?
- Вот уж чего не знаю... Где-то, наверное, работал. Его всегда на машинах до дома довозили - это я видел. Я сам водила... Сейчас - на инвалидности, после аварии... Понимаю, что на таких иномарках просто так до дома не подвозят.
- На каких?
- На солидных. Чаще - на джипах. Разные были машины. Наверное, фирма, где работал, большая...
- А друзей его не знаете?
- Я не сильно любопытный. Вижу иногда кого-то чужих... Может - к нему, может - к кому-то другому... Не буду же я спрашивать?
- А его жену вы знали?
- Только с ним видел. Даже не знаю, как зовут. Такая вот... - верзила свернул фигу.
Этот разговор ничего не дал. Я распрощался с хозяином, поблагодарил за беседу, хотя благодарить следовало не за нее, а только за то, что он позволил мне, как зрителю в цирке, посмотреть на моментальное поглощение нескольких литров пива. Правда, я не аплодировал. Должно быть, от зависти.
Следующая дверь, которая открылась на мой звонок, была на четвертом этаже. Пожилая сухопарая женщина, не выпускающая изо рта папиросу, мое удостоверение изучила тщательно, сверяя фотографию с оригиналом.
- Ну и что вам надо?
- Побеседовать хотелось бы... Насчет вашего убитого соседа сверху.
- Заходите. Только ноги хорошенько вытрите.
Я так старательно топтал половую тряпку перед порогом, что даже хозяйка не вытерпела, приглашающе махнула рукой.
- И вот здесь разуйтесь, - показала угол коридора.
Я и это выполнил безропотно. Не мент, я всегда разуваюсь в чужих квартирах.
- Я не знаю, что он из себя представлял... - сизый дым повис в кухне, куда мы прошли для беседы, и кудрявыми слоями поднимался над ее химической завивкой. - Мне кажется, он нигде не работал.
- Почему вы так решили?
- Постоянно был дома. И жена тоже - дома. У нас тут такие полы и потолки, что каждый шаг слышно. Постоянно ночами шлепали, спать мешали.
- А выстрел?
- И выстрел я слышала. Часов в двенадцать это было. Только я не поняла, что это выстрел. Я телевизор смотрела. И подумала - что-то там упало. Потому что грохот такой был! Да я все милиции уже рассказала...
Ага, интересный факт! А в материалах "дела" протокола допроса соседки нет. Надо сказать Лоскуткову.
- Вероятно, это упало после выстрела тело?
- Может быть, и так. Но как я могла предположить, что это за звук, если я выстрелы раньше только в кино слышала?
- А голоса, крики какие-нибудь доносились?
- Когда они ругаются, у нас тоже слышно.
Особенно на кухне, через вентиляцию. В этот раз не ругались. Я незадолго до этого грохота на кухню выходила, чайник кипятила. Вот, опять, слышите?
Она подняла перед носом длинный, как школьная указка, указательный палец.
Явственно над головой слышались шаги.
Шаги?
Но, насколько я понимаю, квартира должна быть опечатана! И отметку об этом я сам в "деле" читал.
- А кто там может быть? - спросил я самое нелепое, что могло прийти на ум.
- Откуда я знаю...
- Извините, - я стремительно направился к входной двери, быстро обулся и ринулся на пятый этаж, не успев завязать шнурки.
И пожалел, что пистолет вчера оставил в сейфе. Но кто мог знать, что так дело обернется?
Ведь вечером я даже не предполагал, что убийство Валентина Чанышева как-то связано с кровавым делом Лешего! И устраивать перестрелку с соседями или с гостями убитого тоже вчера не собирался.
...Бумажная печать с росписями была разорвана строго посредине. Мог кто-то из детей побаловаться, а мог и кто-то из взрослых. Но так бумажка должна была разорваться при открывании двери - сам разрыв характерный.
Если бы пальцем надавили, разрыв был бы несколько иной.
Я взялся за дверную ручку, повернул ее и толкнул дверь. Она была заперта. Но шаги-то я отчетливо слышал! Я нажал на дверь посильнее - не отпирается. Прислушался. Квартира ответила мне тишиной. Здесь уже и шагов слышно не было. Может быть, мягкая дверная обивка их глушит?
Что делать? Позвонить Лоскуткову? Я спустился этажом ниже. Моя недавняя собеседница стояла в дверном проеме.
- Никого? - спросила удивленно.
- Закрыто. Но печать сорвана. Можно от вас позвонить?
- Телефон - в комнате. Не разувайтесь.
- Постойте здесь и послушайте. Если дверь наверху откроется, сразу зовите меня.
Я не прошел, а пролетел в комнату. Телефон стоял на тумбочке, рядом с телевизором.
Четырежды набирал номер. Постоянно было занято. После очередной попытки мне наконец ответил сам Лоскутков. Я коротко обрисовал ситуацию. Крикнул хозяйке квартиры, спрашивая номер кода на подъездной двери.
Повторил код майору.
- Выезжаю, - сказал он и бросил трубку.
Я завязал свои шнурки и вышел из квартиры - уже неторопливо. Женщина стояла, прислонившись к перилам, и прислушивалась.