Обеденные столы были искусно расставлены вокруг танцпола, образуя подобие ресторана. На сцене играла группа, довольно известная в кругах бруклинских яппи-хипстеров.
Перед объявленным обедом из пяти блюд Имоджин пробралась сквозь толпу и присоединилась к небольшой очереди в туалет. Женщины, стоявшие перед ней, определенно знали Еву еще по Висконсину. Одетые по дресс-коду, они все-таки выглядели не такими лощеными, как остальные в толпе. У всех трех на пальцах поблескивали золотые обручальные кольца. Из их разговора стало ясно, что они не поддерживали тесной связи с Евой.
— Эрин, ты рада, что мы здесь?
— Я рада, что Ева прислала нам бесплатные авиабилеты и мы можем на выходных посмотреть Нью-Йорк! — женщины засмеялись и стукнулись раскрытыми ладонями.
— Внешне она изменилась, — одна кивнула в сторону экрана, на котором Ева обвивала рукой талию рыжеголовой звезды подросткового вампирского сериала. Фотографу было велено сделать еще один кадр.
— Могу поспорить, ведет она себя так же. Наверняка злая, как кошка, которой дверью хвост прищемили.
Самая низенькая и пухленькая из трех вступилась за Еву.
— Ладно вам, девочки. Не совсем уж она плохая. Помните, как она развеселила комитет по подготовке выпускного бала?
— И перед этим подделала результаты голосования, чтобы стать королевой этого бала, — скривилась самая крупная женщина. — А теперь посмотрите вокруг. Похоже, и замужество свое она устроила таким же образом, — дама широко раскинула руки, словно пытаясь охватить огромное помещение, а потом понизила голос: — Хоть она и выходит за какого-то ушлепка, по всему видно — Чоткая Конфетка снова в строю.
Чоткая Конфетка. В устах молодой женщины прозвище прозвучало как настоящее имя. Как будто это ее подружку так зовут. Или кого-то, кого она давным-давно знает. Имоджин пробил озноб — ведь так называет себя та, что издевается над ее дочерью. Но, должно быть, она ослышалась, откуда трем женщинам из глубинки знать малолетнюю хулиганку?
Маленькая хлопнула себя по бедру и хмыкнула:
— Ой, я совсем забыла про Чоткую Конфетку.
Имоджин нужно было узнать, правильно ли она расслышала то, что говорят эти женщины. Возможно, она просто не понимает их толком из-за сильного акцента жительниц Среднего Запада.
Она похлопала по плечу самую крупную:
— Простите, я нечаянно услышала, что вы говорите о какой-то Чоткой Конфетке. Вы ее знаете? Кто она?
— Кто такая Чоткая Конфетка? — две другие женщины с сомнением посмотрели на Имоджин, но крупная была рада слушательнице: — Вы с ней уже знакомы. Вы сейчас на ее свадьбе.
— Не уверена, что правильно вас поняла.
— Ева использовала это прозвище еще в старших классах — в мессенджерах, чатах и всяком таком. Она тогда сглупила. Хакнула школьную голосовалку, чтобы сделаться королевой выпускного, но как следует не справилась. Ее засекли, потому что все поданные за нее голоса исходили от персоны по имени Чоткая Конфетка, а не от разных учеников.
И три женщины, каждая из которых казалась куда старше Евы, возможно, потому, что они уже были замужними дамами и выросли в небольшом городке, сморщились от смеха, да так, что по их щекам побежали слезы от воспоминания о Евиных неприятностях.
От внезапного кристального понимания всей ситуации внутри у Имоджин все заледенело.
Чоткой Конфеткой была Ева. Это она донимала ее дочь, невинную девочку. Имоджин припомнилось кое-что из тех ужасных вещей, которые она прочла у Аннабель в Фейсбуке: «Ты никогда не будешь такой красивой как твоя мама»; «Ты уродливая маленькая свинья и все это знают»; «Я не знаю как ты можешь выносить свое отражение в зеркале». Имоджин старалась соблюдать спокойствие, но на миг все вокруг для нее будто застыло. Все обрело ужасающий смысл. Тысячи обрывков мыслей пронеслись у нее в голове. Всего несколько месяцев назад Имоджин ни за что бы не поверила, что подобное возможно — взрослая женщина третирует и оскорбляет ребенка. Но, зная о Еве то, что ей открылось за эти месяцы, Имоджин не сомневалась: так оно и есть.
— Ну и история, девочки! Уверена, у вас еще много таких про Еву, но мне нужно найти мужа, пока не началась вечеринка, — Имоджин развернулась и отправилась обратно, к Алексу.
На ходу она вытащила телефон и послала дочке эсэмэску:
«Просто хочу, чтобы ты знала, что я очень тебя люблю».
Ответ пришел почти мгновенно. Имоджин могла поклясться, что Аннабель постоянно ходит с трубкой в руке, будто та приклеена к ладони.
«Аууууу… Я знаю, мама ☺»
Ева не могла понять, как ей избавиться от свадебного платья. Девочки из офиса помогли ей застегнуть больше ста крошечных пуговичек на спине, но теперь ей требовалось посетить туалет, и она не могла с ними справиться. Она думала, что расстегнет их сама, и в результате стояла теперь в раззолоченной уборной Большого бального зала в сковывающем платье и с переполненным мочевым пузырем.