- Так ты будешь переезжать на дачу или нет? – Ольга одобрительно оглядела дом.
Ленька подвел газовое отопление, перестроил второй этаж, заменил рамы. Теперь бывшая профессорская дача взирала на мир разновеликими окошками из-под готовых в любой момент опуститься металлических жалюзи – безопасная, теплая, хорошо укрепленная барсучья нора.
- Пока только на следующее лето. Насчет осени никак не могу решить. Все же в доме проще: со всех сторон прикрыт теплыми квартирами соседей. А здесь снизу земля, сверху дождь или снег, а по бокам бренная реальность.
И где-то в этой реальности затерялись Нинка с Андреем. С момента приезда они успели только перехватить по бутерброду и сразу улизнули в лес. Все свободное время Андрей посвящал уговорам на переезд. Уговариваться Нинке так нравилось, что принимать решение она не спешила.
Задыхаясь, Андрей перекатился на плед, затем, с трудом приподнявшись на локте, расправил складки Нинкиной длинной юбки. Нина смотрела на солнце сквозь закрытые веки, потом лениво приоткрыла глаза. Пробивающийся сквозь листву свет казался зеленоватым. Можно было представить себя на дне ручья. Лежать вот так неподвижно на песочке, смотреть сквозь слой воды на солнышко и ни о чем не беспокоиться.
- Офелия, проснись, - способность Андрея читать ее мысли иногда пугала. – Держи.
Пальцев коснулось что-то холодное и твердое.
- Ты не поленился взять настоящие бокалы? И это спустя десять лет почти сожительства? Дорогой, ты полон сюрпризов. Не ожидала.
- Вот видишь, какой я коварный.
- И бескорыстный.
- Ничего подобного. Свой интерес я никогда из виду не упускаю.
- И всегда добиваешься своего.
- Конечно. Я неотвратим, как фатум.
Нина сделала медленный глоток. Неужели «Вдова Клико»? Точно, из сумки-холодильника торчало зеленое горлышко бутылки в обрывках золотистой фольги. Андрей задумчиво рассматривал Нину, пристроив свой бокал на согнутом колене. Где-то под пледом булькнул телефон, мужчина тихо ругнулся и, сунув бокал Нинке в руку, начал шарить по земле. Нинка успела заметить, что экран телефона так и остался светиться синим цветом, фотографии этот абонент не удостоился. Андрей отключил вызов и небрежно сунул телефон в карман рубашки.
Молчание затягивалось, что грозило вторым раундом «уговоров». Нинка встряхнула головой:
- Так что там насчет фатума? Неужели невозможно никак не отдуться?
- Невозможно. После того, как Эдип укокошил сфинкса, все было предопределено.
- Я не филолог. Объясни понятнее.
- Тогда ружье на стене в первом акте. Такой образ годится?
- Для меня, да.
- А, знаешь, - Андрей забрал свой бокал, - интересная получается игра. Теперь твой ход. Как будем объясняться принцип неотвратимости нынешним малолеткам. Им ведь, что Софокл, что Станиславский – один хрен.
Хорошо, поиграем.
- Нууу… Представь себе раскрытый ноутбук.
- Таааак.
- А рядом с клавиатурой стоит…
- Что?
- Чашка кофе! Чем, по твоему, все это должно закончиться?
Андрей хохотал так, что пришлось вытирать ему слезы краешком шифоновой юбки. По дороге к даче телефон пищал еще дважды, но Андрей даже не достал его из кармана. Первой не выдержала Нина:
- Ответь уже. Вдруг что-то важное.
Андрей слегка поморщился, но, как ни странно, послушался. Почти сразу недовольство на его лице сменилось растерянностью, затем тревогой. Нина молча похвалила себя и уже не удивилась, когда Андрей сказал:
- Извини, мать отвезли в больницу с приступом. Мне надо ехать.
- Конечно, - выпил он совсем немного, так что задерживать его Нина не собиралась, только… - А кто это звонил?
- Жена.
*
- А откуда у него жена?
Изумление Марины было настолько искренним, что Нинка не удержалась и хихикнула.
- А что тут странного. Нормальный мужик: голова, нос, два уха, родители, дети, жена… или две… или три.
- Но почему ты о ней не знала?
- Потому что не спрашивала. Меньше знаешь, крепче спишь, сама понимаешь. Мы с Андреем сразу договорились, что не будем впутывать в наши отношения наших близких. Думаю, - Нинка задумчиво почесала нос, - он считал это большой уступкой с моей стороны. И ценил.
- Но неужели тебе самой не хотелось узнать?
- О чем именно? О том, что дети троек в школе нахватали? Что на работе проблемы? Что настроение у него сегодня плохое? Вот все это, - Нинка изобразила, как обеими руками отодвигает от себя что-то большое и неприятное, - пусть несет жене. Вместе с грязными носками.
- А тебе что нести?
- А мне вино, конфеты и хорошее настроение.
- Но ведь ты собиралась жить вместе с ним.
- Я сомневалась, и вот пожалуйста, - снова выразительный жест в сторону дороги, где полчаса назад был припаркован автомобиль Андрея. – Вселенная свое мнение по этому поводу выразила совершенно ясно.
- И что ты теперь будешь делать?
- А что тут поделаешь? – Подала голос до сих пор молчавшая Ольга.
- Правильно. Перекрещусь, что не успела вляпаться в чужие семейные дрязги и подожду в стороне. Во всяком случае, пока у Андрея есть шанс помириться с женой.
- То есть замуж за него ты категорически не хочешь. – Это уже звучало как утверждение.
Ольга понимающе подмигнула Нинке. Та вытаращила глаза и поднесла палец к губам:
- Тссс. Пусть это будет нашей страшной тайной.
*
Это был их первый совместный завтрак за неделю. Пять дней подряд Андрей ездил в больницу, договаривался насчет операции, потом разгребал так не вовремя навалившиеся проблемы на работе. Наконец, нанял матери сиделку и, кажется, вздохнул с опасливым облегчением, словно прислушиваясь, не подкрадывается ли какая новая напасть. Все это время Нина, чувствуя себя последней дрянью, пропускала его звонки, «забывала» отвечать на сообщения и даже попыталась спрятаться в туалете, когда в пятницу вечером Андрей заехал за ней в мастерскую. Ее сдали Ленолеумы, ни сном не духом не подозревавшие о Нинкиных душевных метаниях. Пришлось отложить запланированные на вечер дела, накрыть простыней манекен с наколотым макетом вечернего платья и свернуть подготовленный к раскройке шелк глубокого шоколадного цвета.
Пожалуй, впервые за десять лет она видела Андрея таким измученным и нервным. Он ел молча, полностью сосредоточившись на содержимом тарелки. Нинка подумала, что он даже не замечает, что кладет в рот. И тут же усмехнулась: и ужин и завтрак она готовила самостоятельно на драгоценных Андреевых сковородах.
- Спасибо, - Андрей отодвинул в сторону тарелку и поднял на Нину усталые глаза: - Спасибо. Извини, что втягиваю тебя во все это. Просто соскучился. Знаешь, целый день в суете, а вечером даже поговорить не с кем. Разве только с ней, - он кивнул на стоящую на подоконнике бутылку виски и криво ухмыльнулся.
Нина протянула руку через стол и погладила сжатый кулак кончиками пальцев. Андрей попытался поймать их, но промахнулся.
- Мать была очень плоха. Боялся, что потеряю ее.
- А отец?
- Держится. Он крепкий орешек.
- Она раньше не болела?
- Болела. Только…
- Что?
- Ею занималась жена. Она всегда справлялась сама, так что я особенно не вникал.
- Когда же она успевала?
- Она не работала. Я обеспечивал семью, а она занималась домом.
- И твоей матерью?
- Да.
- И детьми.
- Да.
- А потом?
- Год назад она ушла.
- Вообще-то, мне тоже пора.
Андрей дернулся, в его глазах отразился такой ужас, что Нина поспешила добавить:
- Извини, ко мне дочка приехала. Всего на две недели. Пойду посмотрю, может, она уже проснулась. Ее тоже кормить надо.
- Вообще-то, - Андрей поднялся со стула и подошел ближе. Нина с интересом смотрела на него снизу вверх. – Скоро должна прийти Света. Моя жена. – Надо же, Андрей смутился, это что-то небывалое. – Ты можешь остаться, если хочешь. Мы собирались обсудить вопрос с лечением моей матери.
Значит, Света?
- Нет, я лучше пойду.
- Уверена?
Нина точно знала, что поступает правильно, но видеть облегчение на лице Андрея все равно было неприятно.
- Пока. Увидимся. - Она встала и легко коснулась губами колючей щеки.
С порога Нинка оглянулась на неопрятный стол с грязными тарелками и безжалостной рукой задавила в себе порыв вернуться и убрать все в раковину. Пусть стоит.
Еще на секунду задержалась около стеллажа в холле, чтобы поднять и поставить металлическую рамку с фотографией. Из тонкого овального ободка, придерживая сползающий с плеча голубой шарф, улыбалась светловолосая, чуть полноватая женщина.