- Одна?
- Что?
- Одна любовница?
- Нин, ты с ума сошла? Какая разница, одна или десять?
- Большая, между прочим.
Ольга, онемев, смотрела на подругу. Кто тут сошел с ума? Кажется, остальные разделяли ее недоумение: Маришка и Наталья пялились на Нинку с приоткрытыми ртами. Словно придя в себя, Маришка тряхнула головой, взяла с мойки тряпку и начала вытирать со стола.
- Дай мне.
- Да ладно, сиди.
- Нет, дай. Сама разлила, сама и уберу.
Казалось, сейчас Ольга способна делать только одно дело одновременно. Она целиком сосредоточилась на остывающей лужице чая и даже не повернула голову, когда на лестнице раздался топот и злой голос Артема:
- Вырастили на свою голову! Что она себе позволяет? - Он остановился, ожидая ответа жены.
Нинка понимающе скривилась: похоже, в семье Лукьяновых за все неприятности, доставляемые дочерями, несла ответственность жена Артема. Только вот сейчас она не торопилась вмешиваться в семейные разборки. Молчание затягивалось. Наконец, Ольга соизволила повернуться.
- Что случилось?
Прохладный голос звучал так, словно ответ ее совершено не интересовал. Артем шагнул к жене, но, заметив обращенные к нему лица женщин, остановился.
- Женька решила прочитать мне лекцию, как быть хорошим отцом. Она, видите ли считает, что я должен извиниться перед ней. Извиняться перед ее дармоедом мне, так и быть, не нужно. Потому что мне хватило здравого смысла не оскорблять его лично. Мне! Хватило! Здравого смысла!
Ольга пожала плечами и снова повернулась к грязному столу.
- А чем ты недоволен, папа? - Раздался голос Саньки. Ей двадцать три года, на минуточку. Мы взрослые люди, нравится тебе это или нет.
- И ты туда же? Хватит с меня баб, я ухожу!
- Куда?
- Пойду утоплюсь.
Насколько помнила Ольга, для Артема это была предельная степень гнева. Обещание утопиться, застрелиться и повеситься означало крайнее возмущение, а так же отказ от переговоров и компромиссов. Таким образом он "умывал руки" и "отворачивал лицо свое" от нерадивых домочадцев. Им оставалось только немедленно капитулировать и безоговорочно признать свое поражение. У нее возникло странное чувство, как у актера, забывшего свою роль и растерянно глядящего в темноту суфлерской будки. Впрочем, сегодня играть пьесу "Благородный отец" было некому: актеры разбежались, сцена опустела.
- На озере ни одной проруби нет, я уже проверила, - Санькин голос сочился ехидством. - Но мы с тобой можем слепить снеговика.
- Вот не надо говорить, что мне можно, а что нельзя. Я на сегодня педагогическую норму уже выполнил и перевыполнил.
Артем успел взять себя в руки. Но, хотя его лицо было совершенно неподвижно, в голосе клокотала холодная ярость. Кажется, до Саньки так и не дошло, что сейчас происходит между ее родителями. Впрочем, его младшая дочь всегда была совершенно искренним и простодушным эгоцентриком. Она протянула Артему блокнот:
- Я тут кое-что набросала. Насчет собачьего приюта.
Поверх блокнота Артем упорно смотрел на Ольгу, которая швырнула мокрую тряпку на стол, и стояла, опершись ладонями о столешницу, оставив мужу на обозрение лишь часть щеки и заправленные за ухо пряди рыжих волос.
- Не сейчас.
- Но папа!
Артем резко повернулся и, задев плечом Санькину руку, быстро пошел к двери. Блокнот описал в воздухе дугу и с тихим шелестом опустился на пол, из него, словно осенние листья, выпорхнули и разлетелись по углам разноцветные бумажки. Одна из них скользнула под диван. Из прихожей раздался грохот, что-то обрушилось на пол, хлопнула входная дверь.
Маришка посмотрела в окно, Нинка выглянула за порог кухни.
- Сорвал вешалку...
- Ой, в тапках ушел...
- Ну, все правильно. Назло врагам отморожу уши...
Первой хихикнула Санька, Марина сначала закашлялась, но когда Нинка захохотала заливисто и радостно, с облегчением перестала маскироваться и присоединилась к веселью. Наталья сидела за столом и улыбалась, подперев щеку ладонью. Ольга фыркнула и посмотрела на подруг. Это даже не театр. Это старый добрый балаган под названием "Цирк сгорел, клоуны разбежались". Теперь ей казалось, что ноги у нее ослабели от смеха. Плюхнувшись на стул, она тряслась в безудержном хохоте вместе со всеми, пока не почувствовала на плечах теплые Нинкины руки.
Глава 8
Санька ушла посидеть в баре ресторана.
- Буду приглядывать за папкой из засады, - пообещала она.
Подруги разместились на кровати в Нинкиной комнате.
- Оль, бери подушку, тебе, как пострадавшей самое удобное место, - распорядилась Нинка. - Я, как хозяйка кровати, сижу в партере. Ну и вы, дорогие гости, тоже заходите.
Дорогие гости зашли с бутылкой вина и бокалами, Наталья с большущей чашкой чая. Время от времени она нюхала горлышко бутылки, потом со страдальческим видом делала из своей чашки очередной глоток.
- Ну, рассказывай.
- Что, собственно, рассказывать? Все пошло и банально. Залезла к мужу в телефон, прочитала сообщение. "Люблю. Жду. Скучаю. Твой Ангел". Вся история.
- Что за Ангел?
- Об этом история умалчивает.
- Нет, а что он сказал, как себя вел. Он понял, что ты знаешь?
- Да брось ты эти художественные подробности.
- Ну правильно, зачем нам подробности? Тем более художественные. И зачем только писатели стараются, когда можно, например, просто рассказать, что один неуравновешенный вьюнош решил доказать себе, что он не тварь дрожащая, а право имеет и зарубил топором двух женщин. Скрываясь от следствия, познакомился с проституткой. Потом менты вышли на его след, и вьюнош этот отправился на каторгу, прихватив заодно и проститутку, уже исправившуюся. Коротко и ясно.
- Что-то знакомое... Но вы не отвлекайтесь... - Наталья, как всегда была последовательна.
- Вчера вечером попробовала с ним поговорить.
- И...?
- Сказал, что все сложно, и ушел спать в Женькину комнату.
- И...?
- И все.
Некоторое время Нинка молчала. Как самая сведущая в мужиках, она имела право высказаться первой.
- Знаешь, Оль, такой облом я пережила только один раз. В детстве. - В ее голосе звучала искренняя печаль. -Помнишь дефицитные восьмидесятые, переходящие в голодные девяностые? А шоколадного Деда Мороза помнишь?
- Еще бы.
- Вот так получаешь в руки огромный кусок шоколада, разворачиваешь трясущимися руками фольгу, откусываешь, а там...
- Что?
- Ничего там нет! Пустой внутри.
- Ты это о чем?
- О том, что Артем на проверку оказался вовсе не идеальным мужем. Просто у него была идеальная жена.
- Почему была? - Вмешалась Наталья. - Ничего еще не известно. Вот не надо сразу людей разводить.
- Ты права, подруга. Разводить не будем. Просто с сегодняшнего дня у него будет другая жена. Такая, какую он заслужил, кобелюка проклятый.
- Нет, девочки, - вздохнула Ольга. - На семейные войны у меня сил нет. Не хочу я с ним ругаться, но и помогать не буду. Пусть сам объясняется, если хочет. Сам с дочерями мирится, сам с родителями общий язык находит. Сам себе в зеркало о своих проблемах на работе докладывает.
- В принципе, правильно. Он и сам понимает, что повел себя некрасиво, но не признает ни за что. Так что обсуждать эту ситуацию не имеет смысла.
- Как это не имеет, - возмутилась Марина, - у них есть проблема. Надо ее обсудить. Что делать, как ее решить...
- Оль, ты сейчас можешь что-нибудь решить?
- Не, не могу. Я могу отвернуться к стене и проспать неделю. Или месяц. Других желаний не имею.
- Вот именно. Он же, заметьте, отрицать ничего не стал. Поэтому если и будет свои гульки обсуждать, то только в ключе "ты сама меня толкнула на этот порочный путь" или "как мне и рыбку съесть и сковородку не мыть".