-План долго готовился, – покачал головой монарх. – Я уверен был, что Санчо по одной переправляет детали, а сборку производит уже здесь, в каком-нибудь лесу. Но дирижабль…
Он описал руками в воздухе нечто объемистое. Достий поневоле кивнул: ему случалось, хотя и всего пару раз, видеть эти летательные аппараты. Большие, они казались неповоротливыми, однако при умелом управлении могли, говорили знающие люди, «задать жару».
-Я понимаю, – снова вздохнул Бальзак, – что эти, весьма неуклюжие на современный взгляд, транспортные средства, теперь редкость, однако странно, что вы не подумали о них. Скорость у них приличная, подъемная сила тоже внушительна. И достать их много проще, нежели аэроплан – даже на территории империи попросту купить.
Он мягко высвободился из рук Его Величества, прошел к столу и сел за него, как будто подавая пример другим.
-В любом случае, – вдохнул Наполеон, – я рад, что хотя бы ты уцелел.
-За кого вы меня принимаете? – снова дернул бровью Бальзак. – Ваш кабинет министров в целости и сохранности: я вывел их подземным ходом.
-И они пошли?!
-У них был не очень большой выбор: Ее Величество угрожала им оружием.
Достий закатил глаза, совсем как это, бывало, делал отец Теодор. Ох уж эта прекрасная, предсказуемая, надежная Георгина!..
-Сама она отказалась покидать стены дворца, сказав, что капитан с тонущего корабля не бежит. Святой отец же не пожелал оставлять миледи в одиночестве.
-Ты и их подбивал смыться?
-Разумеется. Насколько это было возможно, я удалил из этого крыла всех людей.
-Только из этого? Откуда ты знал, что ударят в него?
-Потому что я и сам бы туда ударил. Картотека, архив, кабинеты самих министров, в конце концов – бесценные сведения, которые будет весьма сложно восстановить, даже невзирая на то, что резервные копии по большинству своему присутствуют. Но это все одно займет время.
-Что же, – Наполеон пожал плечами. Он уже вполне оправился от потрясения и думал о деле. – Расклад нынче таков, что предъявить Санчо я все равно могу только порчу личного имущества…
-И вмешательство в судебную процедуру соседнего государства, Ваше Величество, – добавил его Советник. – Я же сказал. Пострадавшие были обвиняемыми преступниками, расправа над каковыми свершилась не в установленный судом срок и в нарушение судебного же порядка. Это весомый повод для того, чтобы задержать упомянутое лицо и предъявить претензии государству, чьим гражданином он является…
Достий поглядел на Санчо. Тот не предпринимал попыток броситься немедленно в бой – скорее выглядел, как окончательно разочаровавшийся в жизни человек. Весь вид его как будто говорил: нет на земле справедливости, и что же я, скромный сын Отца Небесного, способен поделать с этим прискорбным обстоятельством? Достию теперь даже стало жаль этого человека: как, должно быть, ему сейчас горько услышать все эти слова…
Спустя еще четверть часа, когда Санчо и его людей увели, Наполеон вдруг поинтересовался:
-Как ты прошел мимо охраны? По дворцу – понимаю, через ходы, но как ты вошел, караул под самой дверью?
Вместо ответа Бальзак продемонстрировал собеседнику ни много ни мало, флакон духов, извлеченный из кармана.
-Хлороформ, – произнес он. – Я позволил себе похозяйничать в кабинете фон Штирлица. Надеюсь, он не будет в претензии.
Наполеон снова притянул его к себе, прижимая и будто желая убедиться, что Советник его настоящий, а не мерещится ему в горячечном бреду.
-Спаситель отечества, – произнес Его Величество с улыбкой, однако Бальзак отстранился строго.
-Не приписывайте мне чужих свершений. Первым мое внимание на дирижабль обратил святой отец, а Ее Величество заметила, что он явственно тяжело нагружен. Дальнейшие выводы было сделать нетрудно. Я всего лишь предложил план действия, а Теодор и миледи воплотили его: одному мне было никак не справиться. И я бы держался его, этого плана, до конца, однако меня насторожили ваши сентенции об открытии огня…
Император снисходительно потрепал собеседника по макушке, будто дитя.
-Я и мой маршал, – произнес он, – отработали что-то около двух десятков планов на все случаи жизни. Мне прекрасно известно, что на этом берегу океана хватает людей, предпочитающих видеть меня и мое окружение скорее мертвым, нежели живым. Планы для атаки в городе, в дороге, на суше и на море, планы, где действуем мы оба или где только кто-то один. Никому из нас нельзя погибнуть, Баль, и, разумеется, мы не дадим погибнуть кому-то из вас. Ты же не думаешь, что я правда бы хладнокровно отдал приказ обречь на смерть Герге, Теодора и еще массу ни в чем не повинных людей? Сними с моей души камень, скажи, что ты не думал обо мне так!
-Если бы вы это сделали, я бы принял это, – спокойно сообщил его Советник. – Для того чтобы от меня избавиться, вам потребуется нечто большее, нежели тривиальная подлость. Однако я просто обеспокоился вашей горячностью. Что же святой отец и миледи?
-Герге наверняка слышала залпы: я велел просигналить спустя четверть часа, как я войду. Это ей знак. Думаю, ни ее, ни Теодора нет во дворце… – Его Величество улыбнулся, показывая, что тревожиться не о чем.
-Я ведь говорил, – добавил он, и в тон его стремительно возвращалась та самоуверенность, что всегда отличала Императора от всех прочих известных Достию людей, – я многажды говорил: ни о чем не беспокойся, твой гениальный Император все устроит! А то кто же, коли не я!..
Бальзак только головой покачал.
-Как вы только все это провернули – ума не приложу, – заметил он. – Мне ли не знать: когда вам голову чувства туманят, такого натворить способны…
-На то у Санчо расчет и был, я уверен, – кивнул Его Величество. – Да так бы оно и вышло, кабы не брат Достий.
Заслышав свое имя, юноша безмерно удивился, а Советник же Императора поднял брови:
-Брат Достий с вами?!
Наполеон молча указал на своего спутника, и Бальзак немедля вскочил с места.
-Ох, прости Отца Небесного ради!.. – повинился он. – Совсем с этими событиями с ума сошел, ничего кругом не вижу, кроме того, что дела касается… – Он взял Достия за руку и подвел к столу, за которым сидели они с Наполеоном.
-Что же ты молчком-то? – добавил Бальзак. – Не скажи Его Величество, я бы и проморгал.
-Так заняты вы… – пролепетал тот, смущенный таким вниманием. Он бы ничуть не удивился, если бы о нем напрочь позабыли – еще бы, такие дела творятся! Но вот, выходит, не позабыли, даже и не взирая на такие чреватые на потрясения происшествия…
-Так чего же не дал вам брат Достий? – напомнил Бальзак Императору. Тот чуть прикусил губу.
-С ума сойти окончательно не дал. Кабы не он – не присутствие его и не разговоры – ждал бы я той пленки, конечно… Ты меня знаешь.
-Да уж знаю…
-Ну вот. Все вышло бы, как задумал Санчо, развязалась бы новая война, в которой – без тебя и тех людей, на кого я мог бы оставить столицу – у империи шансов было бы не много. А так всегда передо мной было напоминание, что я не только за себя отвечаю и даже не только за нас с тобой двоих, Баль. Нет у меня права делать так, как мне больше всего этого хочется.
Бальзак накрыл его руку своей и несильно сжал, едва заметно улыбнувшись краем губ. К Достию же повернулся всем телом и наклонил голову, так, что волосы на миг скрыли лицо.
-Спасибо, – серьезно произнес Советник.
Достий залился краской по самые уши – никогда еще такого «спасибо» никто ему не говорил. Такого значимого, такого… полного, что ли?.. Юноша потупился, не зная, что и сказать-то в ответ. Положение спас Его Величество – встрепенулся и воскликнул:
-Так, а что же это я сижу, работы непочатый край! Баль, ступай, кликни мне начальника дворцового караула, коли он еще здесь, пусть подойдет на позиции, мне надо подать Герге сигнал, что все спокойно и можно возвращаться. Достий, сбегай ко мне в кабинет – возьми у Баля ключ – и принеси мне из нижнего ящика стола тетрадь в клеенчатой обложке. Посмотрим, как нам получше отправить домой генерала Пансу…
-Вот уж не было печали!.. – уже собравшийся было идти, Бальзак приостановился. – Вы неужто же собираетесь восвояси его спровадить?