И верно – Бальзак, пристроившись поверх одеяла, читал вслух какую-то книгу, держа ее на коленях, а Император хмуро рассматривал полог над кроватью. Достий шепотом поздоровался и хотел, было, пройти к карверу, который успел облюбовать за время своих дежурств у монаршей постели, как услышанное заставило его застыть на месте, открыть изумленно рот и залиться густым и жгучим румянцем.
- После подобного любовного акта, – неторопливо вещал Высочайший Советник, прилежно водя пальцем по строчкам, – требующего от возлюбленных опыта и известной ловкости членов, следует предаться отдохновению. Возлюбленные ложатся на постель, не разрывая связи своих тел, и сплетают руки в объятиях. Отдохновение длится до тех пор, пока нефритовый молот мужчины снова не обретет… Здравствуй, Достий… твердости и…
- Довольно, – махнул рукой Император. Выражение лица у него было совершенно кислым и безрадостным. – С выражением ты читать так и не научился, я понял.
- Мой удел – занятия совершенно иного характера, – не стал ему перечить Бальзак, оторвав взгляд от страниц. Достий узнал тот самый злосчастный бхаратский трактат. Некоторое время назад этот почтенный пухлый том в яркой обложке находился у Достия в шкафу для ученических принадлежностей и этим причинял немалые мучения. Прочесть что-то кроме оглавления юноша был не в силах, а отдать трактат Наполеону было неловко. В конце концов Достий отдал книгу Бальзаку, который совершенно спокойно, всего лишь пожав плечами, отнес ее куда-то туда, где ей полагалось находиться.
Высочайший Советник тем временем прощался, собираясь уходить по делам.
- Я вернусь вечером и обеспечу вас ужином, а пока Достий побудет здесь. Брат Достий, проходи и располагайся. Смущаться уже нечего. Просто Его Величество, не имея пока возможности уделить время практике, решил удариться в теорию…
- И никуда я не ударился, мне просто скучно!
- О чем я и говорю, – Бальзак то ли кивнул, то ли поклонился. – Однако попытка вызвать у меня смущение почему-то провалилась. С чего бы это…
-А между тем, – и не думал умолкать тот, – это необходимость – провести некоторое время без резких движений и каких-либо активных занятий.
- Мне надоело лежать! Если я умру, то от скуки, как пить дать! Да и вы все ходите с таким видом, как будто я уже умер, и вы даже успели предать меня земле, а теперь обсуждаете, что станете делать через сорок дней и чем поить гостей на тризне...
Достий издал тихий испуганный возглас и прижал к груди принесенную с собой книгу. Видно, от той же скуки монарх в своем поведении и суждениях бросался из крайности в крайность.
-Ваше Величество, – Советник устало помассировал переносицу. – Я, как бы ни был к вам лоялен, все же не нахожу текущую тему подходящей для шуток.
-Отчего же? Смерть такое же естественное явление, как и то, о каком ты только что так безжизненно повествовал. Хотелось бы мне еще добавить – в самых красочных выражениях, однако все они теряли свои краски в твоих устах. Весьма, я должен заметить...
-Не продолжайте, пожалуйста.
-... соблазнительных. Так что не морочь мне голову. Отчего это мне стоит воздержаться от шуток?
-Оттого хотя бы, что ваш новый посетитель явственно так же не находит их забавными.
-Вот как?
-Постельный режим испортил ваш характер окончательно – если, конечно, сие вообще было возможным. Вы просто невыносимы.
-А я и не прошу меня никуда выносить – еще чего! – Наполеон перекатил голову по смятой подушке и теперь взирал на Достия.
-Нет... Да... То есть... – Юноша опустил взгляд в пол, и прикусил губу. Донельзя было неловко говорить о своем недовольстве близкому, да еще и нездоровому человеку. Ко всему прочему, непривычно было видеть монарха в таком минорном настрое.
-Право же, господин Советник верно сказал, – наконец, нашелся молодой человек. – Это совсем не шуточная тема. Никто из нас не желал бы вашей смерти...
-А вы и это собираетесь обставить согласно собственному плану? – кисло осведомился Бальзак. Очевидно, он в очередной раз убедился, что Наполеон стремится командовать всем, до чего может дотянуться, включая собственную кончину – а еще на придворного архитектора, помнится, пенял!
-Разумеется. Кто же всем распорядится как должно, ежели не я? – высокомерно отозвался тот.- Ты видел смету похорон моего батюшки, чтоб ему на том свете... прости, Достий. Я хотел сказать – хорошо жилось. Да. Вот как мне при нем – вот так же хорошо...О чем я?
-О смете.
-Точно. Так вот, там на одни панихиды знаешь сколько пошло? А свечей? О боже, да на эту сумму можно было построить пару больниц или хороший военный корабль...
-Кто о чем...
-Я дело говорю! – рассердился монарх.- На том свете мне плевать будет и на свечи и на псалмы. Вон пусть Достий надо мной прочтет что-нибудь,только не очень длинное – и закапывайте.
-Должен вам сказать...
-Ничего ты не должен.
-Хочу заметить...
-О-о-о, хочешь. Это уже интереснее. И чего же ты хочешь? В смысле заметить, конечно? – кажется, Его Величество откровенно насмешничал.- Давай, я жажду знать твои тайные желания во всех подробностях...
-Я хочу вам заметить, что вы все еще упорно придерживаетесь темы, не подходящей не только для шуток но и для обсуждения.
-А я хочу сказать тебе, что не только не шучу, но и совершенно серьезен. Если я не оставлю по этому поводу своих распоряжений, то, как пить дать, моя родня все вывернет по-своему, оно мне надо?
Император заерзал, устраиваясь удобнее, и тут же поморщился, так как это движение доставило неприятные ощущения.
-Сумасшедший дом, – буркнул он. – Лучше бы я от вас в казарму сбежал, честное слово.
-В казарму? – сощурился на него Советник.
-Точно. Быстренько перевязали, два дня в лазарете покурлыкал на дощатых нарах и в строй. Нет же...
-Нет.
-Вот-вот. С вами каши не сваришь: вылеживай, не понятно с какого перепугу...
-Приказы медицинского персонала не обсуждаются даже высшим командованием. Армейский устав, пункт 42, подпункт 11. А отец Теодор как-никак в госпитале работал, и он ясно сказал...
-Теодор сказал то, что ты его попросил сказать. Точнее, на что ты ему намекнул. Я-то знаю...
Достий печально переводил глаза с одного спорщика на другого, а после последней реплики горестно вздохнул.
-Ваше Величество, – попросил он, – вы бы так не напрягались, диафрагма же... Ну правда...
-Еще и эту невинную овечку научили, – Наполеон устало закрыл глаза.- Меня окружают параноики.
-Скажите за это спасибо, – Бальзак был неумолим. – Мне не улыбается смена династии послезавтра, знаете ли.
-Какая еще смена династии? – не понял Наполеон, и даже один глаз приоткрыл. – Дядья у меня тоже все Бонапарты же...
Бальзак бросил на правителя убийственный взгляд.
-Как думаете, – процедил он, – как долго они продержатся на престоле?
-Отравишь? – повеселел тот, однако Советнику надоели препирательства. Он громко захлопнул книгу, опустил ее на стол, к стопке других, и поднялся.
-Пост сдал, – сообщил он Достию с такой интонацией, как будто принес весть о моровом поветрии, охватившем весь континент. – А меня ждут более важные дела, чем эти фантастические прожекты.
И с этими словами был таков.
Достий пробравшись к своему любимому карверу, молчал, стесняясь и не зная, куда себя деть. Молодой человек с ужасом ожидал, что монарх теперь затронет еще какую столь же неудобную и щекотливую тему. Тот, конечно же, не преминул высказаться именно в этом ключе.