Потому-то он заприметил посторонний шум и голоса, доносившиеся из той части сада, которую принято было полагать скорее его задворками.
Достий любил гулять здесь по причине немногочисленности людей, предпочитая уединение, и стараясь выбрать для прогулок час ранний, когда большинство вельмож еще мирно почивают на перинах, и только шибко бойкие Императоры хлопочут относительно обустройства своих дел.
Прекрасный дворцовый сад, остававшийся по-своему красивым даже после налета, охватывал императорский дворец будто кольцо. Однако в глубине его, ближе к стене, у дальних северных ворот, располагались строения не столь уж пригодные для пребывания в саду, и вряд ли приятные глазам придворных: постройки хозяйственные, в том числе и конюшни. Там чаще всего можно было видеть либо кавалергардов либо дворцовую прислугу, а и те и другие не тратили время на пустопорожние беседы, так что никогда Достию не доводилось слыхать в этой части сада посторонних переговоров. Сейчас же он явственно мог расслышать доносящиеся с той стороны человеческие оживленные голоса. Привыкнув во всем, что творилось при дворе, сыскивать некий тайный умысел, он прибавил шагу, и вскоре смог разобрать:
-...Говорю тебе, Хамсин возьмет первое место в этом сезоне!.. – горячо восклицал кто-то. – В прошлом заезде обошел на пол-корпуса и Борея и Руту...
-Ну надо же, – отозвался слегка насмешливо, но, впрочем, добродушно, другой голос, и Достий, к тому моменту уже достигший кустарника, которым обсажены были тут дорожки, распознал Его Величество. – Что же, ты думаешь выкупить его?
-Так мне д’Юма его и уступит... – проворчал собеседник. – Впрочем, – тут же оживился он, – эта красавица тоже хороша. Чудные бабки!
-Еще женись на ней.
- Да брось. Ты просто не видел мою Латту. Чаровница! Шея лебединая, масть молочная совсем, я таких чистых прежде и не видывал... А ласковая что котенок... Будешь себя хорошо вести – дам покататься, – внезапно сообщил хозяин Латты, придав своему голосу напускной строгости.
-Не надо, – серьезно посоветовал Император. – Жалко будет,если попорчу. В моем понимании или лошадь вынесет тебя из-под обстрела, или на колбасу ее.
-Не хочу даже слышать!.. – кажется, собеседник и уши закрыл, потому что заговорил чуть громче, будто прилагая усилия чтобы самому разбирать свой голос. – Что бы ты понимал в благородном деле конезаводчества!..
-Я практик, – все так же доброжелательно подсмеиваясь сообщил невидимому оппоненту Наполеон. – Ну, брось с ней обниматься. Возьми седло да прокатись, что ты мнешься...
-Спасибо!.. – немедленно оживился тот, и послышалось звяканье сбруи. Достий вздохнул и побрел прочь. Судя по всему, Его Величество в очередной раз встретил старого знакомца, а быть может и сослуживца – учитывая, как вольно им говорилось. Мешать чужой беседе молодой человек постеснялся. Однако, любопытство заставило его пройтись вдоль живой ограды в поисках подходящей прорехи меж веточек, и скоро он таковую нашел.
Взгляду его открылось небольшое открытое пространство, усыпанное мелким гравием и примыкающее к конюшням. Император стоял тут же, у подпорок для седел, небрежно на них облокотившись. А поодаль недавно виденный Достием молодой человек с явным удовольствием ерзал в седле, устраиваясь поудобнее. Затем он пустил лошадь шагом, ласково похлопывая ее ладонью по шее. Сразу видно было, что он ладит с этими умными и благородными животными – стоило хотя бы взглянуть в его сияющие от счастья и полные какой-то детской нежности глаза. А до чего ловко он держался в седле!
Впрочем, Достий тут же переключил свое внимание на Императора, беспокоясь о его самочувствии. Тот и правда, выждав, пока внимание собеседника будет отвлечено, прижал локоть к болящему наверняка боку и метнул настороженный взгляд в сторону дворца. Происходящее явно было ему не по нутру – и рана болела, и во дворце все было без его присмотра. Вслед за этим взгляд монарха наткнулся и на наблюдателя всей этой сцены, что разворачивалась подле конюшни – на Достия. Тот даже отпрянул слегка. Его Величество же незаметно подал ему знак рукой, веля уходить, и снова обеспокоенно глянул на дворец. Словно бы сказал – поди-ка присмотри лучше за всем там. Во всяком случае, в лице самодержца не было ни раздражения, ни недовольства на то, что Достий в такой неудобный момент оказался рядом. И Достий тихонько, медленно отступил от живой изгороди, попетлял по неприметным тропкам, чтобы никто не догадался, откуда он идет, и поспешил во дворец. Он покуда не знал, как исполнить немой приказ Наполеона, но твердо решил быть наготове, если вдруг понадобится его помощь. Достий действительно прошелся немного по дворцу – всюду было затишье, что отнюдь не успокаивало: по опыту он уж знал, чем это может быть чревато. Остаток вечера молодой человек провел в своей комнате, все пытаясь себя как-то занять, да ничего из этого не выходило. Его одолевало беспокойство. Тяжело было на сердце при мысли об Императоре, что от визита своих родственников претерпевал такие мучения.
Утром Достия разбудил какой-то неясный шум за стеной. Еще не очень хорошо отделяя реальность от сновидения, он сел, стараясь вслушаться: жизнь во дворце научила его быть внимательным. Однако ничего конкретного ему разобрать не удалось. Просто в чужих голосах, звучавших в отдалении, слышалась какая-то напряженность, искусственность, которая неприятно царапала слух. Достий очень живо оделся, воображая себе всяческие ужасы – уж не произошло ли непоправимого?.. Вчера он так и не дождался никаких вестей – самодержец пропал на аудиенции с концами, да и святой отец не показывался. Юношу сморил сон. Однако теперь он переживал, все ли хорошо, и отчаянно торопился, как будто его присутствие что-то могло решить… Впрочем, тут же добавил про себя он, и правда могло. Уже не единожды ему доводилось оказываться полезным, поэтому стоило принять посильное участие в происходящем…
Вполне ожидаемо, в кабинетах он никого не обнаружил. Точнее, те были попросту заперты, а на стук никто не отзывался. Скрепя сердце Достий направился в чужое крыло – он-то надеялся, что раз Наполеон встал на ноги, то теперь уж никаким калачом его обратно в койку не заманишь – как же, ищи дурака вылеживать.
У подножия лестницы Достий наткнулся на караул. Да не четыре человека, как обычно, а добрый десяток. Завидев его, гвардейцы заступили было проход, однако на них прикрикнул капитан.
-Вы что, тетери, ослепли? – сердито гаркнул он. – Али приказ запамятовали? Исповедников Его Величества – можно. Проходи, духовный брат, не стой посреди дороги...
Достий, удивляясь все сильнее, поскорее юркнул между грозными стражами и стал торопливо, пока они не передумали, подниматься по лестнице, подобрав полу сутаны. Наверху, в коридоре, тоже были караульные, однако те уже Достия не задерживали, а только провожали внимательными подозрительными взглядами.
У двери в опочивальню Императора Достий обнаружил отца Теодора – он слушал то, что ему рассказывал один из гвардейцев, и недовольно хмурился. При виде Достия он кивнул и жестом велел ему заходить, не дожидаясь.
Молодой человек пререкаться не стал – вошел. И немедленно же о том пожалел: внутри покоев было нехорошо. Сама атмосфера, казалось, вибрировала от неприятного напряжения. В последний раз он бывал здесь в ночь той страшной грозы, каковая обернулась для молодого человека позже уютным коротанием времени у камелька. С тех пор мало что тут подверглось изменениям. Гостиная не выглядела неопрятной, однако куда более походила на салон какого-то офицерского клуба, нежели на место обитания первого лица государства. Исчезли вещи, что были разбросаны тут и там – теперь на всех поверхностях громоздились карты и какие-то подшитые по годам документы. Судя по этой картине, в последнее время государь работал не покладая рук. Помещение имело такой вид, будто Наполеон не жил здесь, а лишь иногда заскакивал за чем-нибудь – например переодеться или подремать пару часиков.