-Как же так?..
Духовник мигом понял, о чем идет речь – приблизился, положил Достию руки на плечи.
-Лучше так, – твердо произнес он, – чем ежедневно видеть их, улыбаться, и помнить каждое слово из сказанного. Так – лучше. Честнее.
Достий согласно кивнул. Он чувствовал в этих словах истину.
Он уже оканчивал сборы – дело недолгое, пожитков у Достия было всего ничего – как снова его побеспокоил шум. На этот раз кто-то кричал, и весьма экспрессивно – одним пролетом вверх. Юноша выглянул в коридор, и до него донеслось очень знакомое:
-Я не понял, кто правит государством, вы или я?!
Кто-то, видимо, Наполеону отвечал, потому что наступил период тишины, а после зычный командирский голос Его Величества снова ударил по ушам.
-Что? Что?! Мой – мой! – духовник вам отчитываться должен?! – еще период короткого молчания. – Он кристально честный человек, один из всей из вашей братии!
Шум уверенно приближался: очевидно, спорщики спускались по лестнице. Уже стало слышно неразборчивое бормотание – это разъяренному Наполеону отвечал его собеседник. И вдруг в этот шум, в котором, в общем-то не было ничего необычного (хотя смысл слов привел Достия в небольшое замешательство и вселил небольшую надежду на примирение), влились еще звуки – молодой человек не был уверен, но, кажется, кого-то только что с лестницы спустили.
- Кто?! Теодор??? – теперь Император уже просто рычал. – Ты хорошо подумал, прежде чем открыть рот?! Ты! Явился сюда! Обливать помоями достойнейшего человека!
-Ваше Величество!.. – судя по всему, к эпицентру событий уже спешил Высочайший Советник. – Врач запретил вам любое волнение! Прекратите немедленно!..
-Я спокоен как удав!!! Сейчас удавлю эту гадину – и стану еще спокойнее!!!
-Дышите глубже. И дайте вздохнуть этому человеку… Очень хорошо. Теперь идемте. Прошу вас. Уважаемый, Его Величество не в себе, его постигла тяжкая утрата… Не беспокойте его… Ваше Величество! Вас постигла тяжкая утрата, прекратите эти ужимки!..
-Я скорблю!.. – возмущенно отозвался Наполеон. Достий поймал себя на том, что поневоле улыбается. Это было так похоже на их монарха…
-Что тут за шум еще?.. – внезапно раздался еще один голос.
-Теодор! Этот прохиндей явился ко мне якобы с докладом, и принялся излагать какие-то гнусные сплетни!
-Это какие же?
-Я что, буду слушать эдакую пакость?.. – оскорбленного достоинства в голосе Императора теперь хватило бы еще на троих. – Я не намерен позволять, чтобы о людях, кого я полагаю своими друзьями, отзывались в таком ключе! Экое паскудство, тьфу!..
-Ваше Величество, выпейте.
-Что это ты мне суешь?
-Бром. Это успокоительное. Пейте, врач говорил…
-Прекрати впихивать мне эту дрянь. Теодор, а что это ты в плаще? Ты куда-то собираешься?
- Уезжаю я.
- Что?!
- Ты же меня разжаловал.
- Что?!!
Достий так и присел прямо на ступеньку – ему сделалось страшно от мгновенно нависшей вверху тишины. Впрочем, длилась она недолго – Наполеон что-то процедил сквозь зубы, а Теодор ответил ему в том же тоне. Юноша поневоле вздрогнул – уж лучше бы они ругались на чем свет стоит, чем так шипеть… Только бы помирилось в конце… Но этого не случилось – по лестнице торопливо спускался святой отец.
- Не сиди на холодном, – бросил он. – Собрал вещи?
- Собрал, – Достий поднялся и отряхнулся неловко. – Помочь вам упаковать багаж?
- Я с собой немного возьму, – святой отец вздохнул. – Идем, покуда время есть… Его Величество, представь себе, вечером видеть меня желает. А без этого мне все ходы-выходы из дворца перекрыты – экий надоеда, чего он хочет от меня?
Достий промолчал. Его не сильно пугало гневное настроение любимого – резко сказанное слово здесь очевидно было подстегнуто горечью – но сказать хоть что-то в ответ молодой человек опасался.
Как только часы пробили девять, святой отец засобирался на аудиенцию с Императором. Перед уходом велел ждать, дескать, он недолго там пробудет. А к утру они покинут столицу.
Достий кивнул и послушно опустился на софу, возле которой теперь стоял чемодан да пара заплечных мешков. К утру они покинут столицу… Подумать только! Сколько всего было пережито в этих стенах, волнительного, важного, а порой и опасного – и всему этому теперь надлежит стать просто воспоминаниями. Молодой человек хотел бы пройтись, заглянуть на прощанье в свою комнату, в библиотеку, в маленькую трапезную – но решил не делать этого. Вдруг не успеет к приходу отца Теодора? Да и нечего бередить свою печаль, осматривать те комнаты, которые до этого были ему ласковым приютом, а теперь станут пустыми холодными помещениями.
Тем временем святой отец все не являлся, и Достий, устав сидеть, прилег на софу. А там и уснул незаметно.
Разбудил его шум, вернее, даже грохот, перемежающийся каким-то невнятным бормотанием. Растерянный и испуганный спросонья Достий сел. Сперва молодой человек подумал, что дверь пытаются взломать – она аж сотрясалась как будто от ударов, но взломщики (если это были они) действовали чересчур шумно для такого позднего часа (а Достий посмотрел на хронометр в первую очередь и чуть не ахнул – время близилось к четырем часам утра).
Дверь тем временем отворилась и явила юноше весьма неожиданную картину.
В проеме стоял Император, без своего мундира, в сорочке. О его плечи кое-как опирался отец Теодор, растрепанный и как-то нетвердо держащийся на ногах.
- Достий! – монарх вдруг лучезарно улыбнулся. – Если бы ты знал, как ты кстати тут задержался… Святому отцу надо добраться до постели…
- Я нормально хожу! – заявил духовник Его Величества, странно нечетко выговаривая слова, и в подтверждение опасно пошатнулся. Наполеон еле успел ухватить его поперек туловища.
- Аккуратнее ты, преподобный, падать-то тебе вон как высоко! Отвори-ка дверь в опочивальню, Достий…
Юноша поспешно исполнил обращенную к нему просьбу, все еще не понимая, что случилось. С одной стороны, держащиеся друг за друга Император и духовник вызывали мысль о том, что ссора их уже в прошлом – право, только друзья так обнимаются – но с другой – немного настораживало поведение святого отца, отчего-то казалось, что он нехорошо себя чувствует. Впрочем, гораздо больше Достия интересовали причины такого самочувствия. Поэтому он осторожно заглянул в опочивальню, где в полумраке происходила шумная возня.
- Вот так… Одну ногу, вторую…
- Я сам!
- Да сам, сам, не мешай только…
- Наполеон, прекрати, я не настолько пьян!!!
Достий пискнул и поспешно прижался к стене. Как же это – пьян?.. Разве отец Теодор способен пьянеть?
- Да не пьян, не пьян… Руки-то что растопырил, как мельница, ей-богу!
- Я с… сам…
- Да сам, сам…
Достий попятился и плюхнулся обратно на софу.
Его Величество вышел из опочивальни скоро, и вид имел довольно усталый и помятый. Обвел взглядом комнату, и не сразу обнаружил замершего, почти что притаившегося Достия.
- Вот ты где, – произнес он, – Хорошо, что не ушел. Позаботься о Теодоре. Думаю, ему шибко худо не сделается, но ты уж подежурь, покуда он уснет. Водички к изголовью поставь…
- Хорошо… – пролепетал Достий, исключительно ради того, чтобы хоть что-то ответить.
- Ну и славно. Спокойной вам ночи, – Император с хрустом потянулся и покинул апартаменты своего духовника – очевидно, тоже ради того, чтобы добраться до постели.
Юноша растерялся совершенно. Ночь была уже на исходе, а святой отец, похоже, пребывал в таком состоянии, что о путешествии не могли идти речи. Да и в силе ли по-прежнему его решение? И как же удалось монарху его напоить? А главное – зачем?
Достий тихонько подошел к порогу опочивальни и пискнул в темноту:
- Святой отец, как вы?
- Поди сюда. Пожалуйста.
Достий подобрался ближе и в свете, льющемся из прихожей, увидел Теодора. Он в мрачной задумчивости рассматривал полог постели. От его хмельной неловкости не осталось и следа – теперь, когда уж никуда идти было не нужно, он совладал с собой, но лицо было хмурым и усталым. Достий, не отрывая от него взгляда, опустился на ближайший стул, готовый, если что, тут же сорваться и бежать, исполняя просьбу о лекарстве или еще чем-то.