Следующим этапом собеседования было богословие, и Достий уже мысленно ликовал – еще бы. Ведь отец Теодор озаботился тем, чтобы у молодого человека всегда было под рукой достойное чтиво по этому вопросу, много Достий почерпнул и из их бесед. Он любил послушать рассуждения духовника о вере и всегда старался запомнить, тем более внимая объяснениям, которые касались экзамена.
На столе перед новым преподавателем не было ни дюйма свободного места, все застилали бумаги и тетради – похоже, он решил скоротать время до своего опроса за какой-то работой. Сам богослов показался Достию очень забавным и, в общем-то, приятным. Немолодой уже, но, тем не менее, шустрый и суетливый, он то и дело перекладывал что-то с места на место и бормотал под нос. Копна легких и совершенно белых волос, напоминающих тополиный пух, колебалась в такт его движениям. Одним словом, он выглядел безобидно, и Достий, как только к нему обратился взгляд хитроватых и, кажется, очень зорких глаз, улыбнулся невольно. И каково же было его удивление, когда на эту улыбку ответили.
- Начнем с азов, – седая шевелюра всколыхнулась от кивка. – Расскажи мне про крест.
Столь простой и понятный даже маленьким детям вопрос Достий разложил по полочкам. Его выслушали внимательно, поддакивая и подбадривая, хоть и шурша при этом бумагой непрестанно. Следующие два вопроса – про иерархию Пророков и праздник Снисхождения – молодой человек также преодолел легко. Настолько легко, что ему стало невольно не по себе – а нет ли тут подвоха.
- Сколько дней Отец Небесный создавал мир?
- Семь дней, – ответил Достий и ощутил, как улыбка на его лице угасает. Нехорошее предчувствие сейчас так и витали вокруг него надоедливой мошкарой.
- Семь дней, хорошо... Вот представь тогда, что я мирянин из твоей паствы. И вот я прихожу к тебе и говорю – святой отец, а вот ученые мужи говорят, что мир, каким мы его видим, создавался миллионами лет. Что ты ответишь на это?
Достий невольно оглянулся на остальных экзаменаторов. Все они до единого были священнослужителями, как и их экзаменуемый. И никто даже не шелохнулся, заслышав такой вопрос. Впрочем, поразмыслил Достий, утирая повлажневшие от волнения ладони о колени, ничего в этом вопросе не было святотатственного. Был он неудобен лишь своей неожиданностью и заковыристостью. А так ведь – кто знает – действительно может любой прихожанин задуматься о сочетании науки и веры.
- Я полагаю... – неуверенно начал Достий, но тут же спохватился – предыдущие экзаменаторы научили его важной истине. Ответы его оценивались не только по правильности, но и по уверенности, с которой они произносились. Любой признак слабости тут же карался новыми попытками выбить опору, запутать или вовсе оборвать опрос, не оставив ни крошечной возможности поправить положение.
- Я бы пояснил это так, – молодой человек пытался говорить твердо и убежденно, хотя мысль, что он хотел сейчас выразить, пришла ему на ум только что и была зыбкой и сырой. – Когда в семье растет ребенок, он, учась и познавая, задает много вопросов. И на всякий вопрос ему нужен ответ. Но детская душа нежна и восприимчива, а ум, хоть и жаждет истины, ко многому еще не готов. Потому нет дурного в том, чтобы пояснить ребенку истину так, чтобы он понял и запомнил, но лишь подрастая, познал ее до конца. Так и Отец Небесный передал нам, своим детям, истину о возникновении мира, ибо человечество – его дитя, и оно взрослеет.
- Эвона как, – ухмыльнулся преподаватель. – Что же, ты хочешь сказать, человечество раньше было мало, а сейчас его можно приравнивать ко взрослому?
- Не совсем, – замялся Достий. – Мы все еще дети, просто немного подросли. Люди теперь понимают и видят гораздо больше, чем века назад.
- К примеру?
- К примеру то, что больше мы не предаем огню тех, кто изучает человеческую природу, не уничтожаем их труды. Познание стало цениться, и мы учимся мало-помалу обращаться с ним. Нам многому еще учиться.
- А научные открытия?
- Отец Небесный доверил нам наш мир, и мы сами теперь добываем знания об этом мире – по воле Божьей и с его помощью.
- Так в чем же была та истина, что потерялась меж семью днями и миллионами лет?
- Истина в том, что жизнь возникла по велению Отца Небесного, ибо все во власти Его, – Достию уже казалось, что перед ним и правда любознательный, но нетерпеливый и проказливый мальчишка.
- И что же, по твоей теории получается, можно забыть предание о семи днях.
- О семи днях забывать не должно. Всякое благочестивое дитя, вступив во взрослые лета, почитает своих родителей и помнит их заботу. Писание Первого Пророка, как и остальных Пророков, есть дар человечеству от Отца Небесного, благо ли это – отвергать такой дар?
Преподаватель проворчал что-то и пожал плечами, и Достий верно расценив этот знак как возможность перейти к новому предмету, снова передвинул стул правее. Новый преподаватель улыбался – вернее, скалился – во весь рот, и молодой человек тут же приметил, что зубы у него искусственные, все, которые вот так можно было увидеть, и сделаны они были на совесть. Подобная медицинская услуга появилась недавно, стоила дорого, но популярность имела небывалую. Наверное, это и было веским поводом такой демонстрации.
- Я бы хотел поинтересоваться, – начал он светским тоном. – Что говорят при дворе на тему Нихона?
Достий неуютно поерзал на своем стуле, отчего тот неприятно скрипнул. Нервы у молодого человека и без того были на пределе, а такое начало опроса и вовсе убавило ему уверенности. Во-первых, экзаменатор не спешил объявить свой предмет, а во-вторых, беседовать о придворных новостях или даже слухах было совершенно не с руки на экзаменационном собеседовании. С недавних времен таковая тема и вовсе считалась у молодого человека запретной. Мало ли кто мог его разговорить из незнакомых людей.
- Я, право, ни о чем специально не осведомлен, – осторожно начал Достий. – Знаю кое-что из газет, но последнее время газет я не читал...
Достий, правда, и вовсе редко прикасался к прессе – ему хватало того, что он слышал за общими трапезами, например. Слышал и держал язык за зубами.
- Тебя не интересует, что происходит в мире? – экзаменатор изогнул бровь, и в выражении его лица теперь сквозило легкое презрение. – Или же ты затворничаешь во дворце?
Молодой человек чутко уловил усмешку. Затворничать для духовного брата и отца означало совершенно удалиться от мирской суеты, проводить жизнь уединенно и истово молиться. Как правило, затворники вели аскетичный образ жизни. Разумеется, было бы даже смешно пытаться вести такое существование во дворце, будучи приближенным к самому Императору.
- Нет, я не затворничаю, – ответил Достий. – А газет я не читывал, будучи занятым учебой.
- Священнослужитель должен ориентироваться в современных жизненных реалиях, – заявил ему экзаменатор. – Я всегда высказывался за эту идею и продолжу высказываться. И не только – в свое время мне было довольно нелегко сделать свой предмет экзаменационным, а не факультативным. Еще бы – право преподают везде, чем хуже семинария?
Достий даже не знал, обрадоваться ли ему, что он узнал предмет, или насторожиться из-за такого хода собеседования. Преподаватель ни с того ни с сего решил поведать обо всех препятствиях, что пришлось ему побороть, пока правоведение заняло свое место среди других почтенных семинарских наук. Достий же, силясь уследить за его рассуждениями, чувствовал себя совершенно выбитым из колеи и беспомощным как никогда. Прерывать чужую речь – тем более речь экзаменатора – казалось ему нехорошим поступком. Но как, в таком случае, он собирался принимать экзамен?..
- Так какие же новости у нас про Нихон? – вдруг встрепенулся правовед. – Я ведь не просто так тебя об этом спрашиваю! Установление связи с этим островком касается нас напрямую! Как можно завязывать отношения с этими варварами, этими нечестивцами! Надеюсь, ты снизошел до изучения истории этой страны?