Мы кинулись к нему, а Давид уже доставал из рюкзака знакомую коробку. Прорезь на возвышении идеально подходила под пластину, и когда её туда установили, утопив на треть, то мы с надеждой на чудо замерли в ожидании. Но ничего не происходило. Дескриты заметно занервничали, а я думала, что ещё можно предпринять.
— Ребята, раз эта пластина была в саркофаге вместе с капсулами, то она предназначена только для дескритов. Надо сделать что-то, что стало бы доказательством, что это именно вам, — я осеклась, — нам надо, а не людям.
— Днк дескритов, — сказал Дев. Достал пластину из подставки, вынул небольшой нож из бокового кармана рюкзака. После он ткнул острием в свой палец, и когда на нем заалела капля крови, провел им по краю пластины.
— Надеюсь, ты права, любимая, — он с нежностью посмотрел на меня, а я покраснела от его откровенного взгляда. Как только он вернул пластину на место, над возвышением возникло небольшое свечение, и появилась… голограмма меню. Мы в обалдении уставились на небывалое чудо древних технологий.
— Вот это да-а… — протянул Толик, рассматривая надписи на незнакомом мне языке, висящие в воздухе перед нами. Давид протянул руку и попытался выбрать в списке строчку. Изображение сменилось на объемную картину необычного города. Над красивыми, светлыми зданиями, утопающими в зелени, висело светило, не похожее на наше солнце. Оно было ярче и больше.
Ниже шел текст, на том же незнакомом языке, и Дев спросил у Анатолия:
— Прочесть сможешь?
— Не сразу. Надо разобраться, но отдельные слова мне знакомы, очень древний, исчезнувший язык. Я на него наткнулся, когда еще студентом курсовые писал и перерывал все доступные библиотеки.
— Сколько тебе времени понадобиться?
— Боюсь, придется переписать, что смогу и дома уже разбираться.
— Хорошо, начинай. Остальные помогут, — Давид задумчиво разглядывал изображение города. А я, поняв, что здесь уже закипела работа, пошла разглядывать помещение дальше. На одной из стен меня заинтересовал выбитый в камне рисунок. Пока его разглядывала и водила по нему пальцами, подошел Давид и встал рядом.
— Что-то нашла?
— Просто красивый барельеф. Смотри, арка и цветущие деревья за ней, горы на горизонте, — тут я почувствовала под пальцами какое-то углубление и отняла руку. На этом месте, на изображенной арке, виднелась дырочка странной формы. Я немного постояла, разглядывая отверстие, потом, как загипнотизированная, подняла руки и сняла сережку. Не задумываясь, что делаю, по наитию, отцепила замочек, на котором висела шестигранная серебряная палочка и, взяв за камушки, вставила её в дырку. Сережка подошла идеально. Дев, затаив дыхание, следил за моими действиями. Пробежала пальцами по выпуклой арке и обнаружила с другой стороны ещё одно отверстие. Проделала то же со второй сережкой.
— Любимая, что ты делаешь? — Давид выглядел обеспокоенным и взволнованным.
— Мне кажется, это сюда не просто так подходит.
— Думаешь? И что это может быть?
— Пока не знаю, — я продолжила исследовать барельеф.
Ещё одна дырка в нем, чуть побольше, нашлась на вершине арки. Немного подумав, потянула за цепочку, которую не снимала ни разу, как Мартирос подарил мне эту подвеску. Пристроив кулон на вершине изображенной на стене дуги, невольно стала ждать, что что-то произойдет. Но нет, всё осталось неизменным.
«Вы должны открыть дорогу к будущему вдвоём, он один не сможет» — всплыли в памяти слова храмовника из сна.
— Дев, достань свой нож, пожалуйста, — попросила я. Он с опаской на меня посмотрел.
— Что ты задумала?
— Ты мне доверяешь? — улыбнулась своему дескриту. — Дай нож и ладонь.
Он, поняв, что я хочу сделать, спокойно протянул требуемое. Подержав нож в руке, протянула назад.
— Я трусиха, не смогу, лучше ты, — вложила свою раскрытую ладонь в его и отвернулась.
— Может, только я?
— Нет, надо вдвоём. Так сказал храмовник, когда я попадала в этот храм во сне.
Давид удивлённо поднял бровь, но прямо сейчас подробности спрашивать не стал. И неожиданно, без предупреждения, кольнул мне палец. Я ойкнула и попыталась отдернуть кисть, но Дев удержал и кольнул себя. Я свободной рукой вынула кулон и макнула в свою капельку крови, потом Давида и вставила в арку обратно.
Несколько минут ничего не происходило. Любимый медленно лизнул мой пораненный палец, а я смущенно покраснела и отвернулась, такое многообещающее выражение на лице у него было. В это мгновение стену с барельефом начал заволакивать туман, прямо как во сне, а потом дымка стала таять, и я воскликнула от потрясения. Стена исчезла, а на её месте была настоящая арка, за которой виднелись те самые цветущие деревья и горы вдали.