Потом пришло время вынимать лишнее — крем от загара в лесу не нужен, кое-какие вещи типа расчески стоило купить меньше размером и легче. Как будет полный список недостающего, съезжу в город.
Так пролетели два дня. Фая составила мне компанию, помогла и даже заставила хихикать во время сборов и походов по магазинам. Но всё равно я не забывала ни на минуту Давида. Тяжелым камнем лежала на душе вся эта история, и чем больше я об этом думала, тем печальней были итоги.
Общаться, конечно, мы не перестанем. Скорей всего, когда помиримся, всё будет как раньше, почти. Ну, кроме поцелуев и объятий, в этом смысле будущего для нас я теперь не видела совсем. Сейчас Давид, да и остальные парни вели себя вежливо и держали дистанцию, меньше стало шуток, дружеских подколок. Возможно, это связано с подготовкой к поездке. Возможно. Но мне так не казалось.
На третий день, вечером, я получила по сети два письма, которые вызвали у меня бурные эмоции. Первое было от Оксанки. Она писала, что они с мужем вернулись домой и она, разобрав чемодан, сейчас собирает ему рюкзак. Потому что он едет с парнями в Грецию и у них будет поход в лес, с ночевкой. Ей было жаль, что она с ним поехать не может, поскольку отпуск закончился и уже пора выходить на работу. Я обрадовалась. Почему-то я очень ждала, что Толик будет с нами. Ещё с первого раза он у меня вызвал чувство доверия, как к более старшему, мудрому, который поддержит, поможет. Остальные тоже хорошие ребята, но они не люди. Видимо, еще и в этом дело.
Второе письмо было от Алексея. Он писал, что выполняет своё обещание и я вторая, кто увидит фотографии, сделанные на нашей прогулке. К посланию прилагалось довольно много файлов, и когда я их открыла, то у меня перехватило дыхание. На всех была я. И я была красавицей. Нет, не так — КРАСАВИЦЕЙ! Это была одновременно я и не я. Такой в зеркале я никогда себя не видела. Алексей сумел запечатлеть настолько неожиданные моменты и ракурсы, что я поняла, что значит талант. Или это он просто видит меня такой? Мысль взволновала. Приятно быть для мужчины женственной, обаятельной, привлекательной.
Я долго просматривала фото, улыбаясь, и не смогла забраковать ни одного кадра. Мне нравились все, очень. О чём я Леше и написала. Восхитилась его профессионализмом и художественным вкусом, хоть это и было несколько двусмысленно, ведь на фото была я.
Еще через день прилетел Анатолий. Когда он появился на пороге дома, я, не сдержавшись, обняла его и радостно проговорила:
— Толик, привет! Как здорово, что ты с нами. С приездом!
Мужчина дружески погладил меня по спине одной рукой, в другой он держал большую сумку.
— Тебе привет от моей жены, — с нескрываемым удовольствием произнес он это слово, — и какие-то подарочки из отпуска, ваши женские штучки, — он тепло улыбнулся. — Заходи, как багаж распакую, поговорим.
Я отодвинулась, давая ему возможность пройти.
После ужина, постучав в комнату куратора и получив приглашение зайти, обнаружила, что его спальня мало отличается от моей, только расцветкой отделки. Здесь всё было в серых и голубых тонах, мне понравилось. Села в кресло и стала разворачивать пакет, переданный от подруги. Там были духи с экзотическим, очень приятным запахом, серьги с незнакомым камнем оливкового цвета и коробочка конфет с южными цукатами в шоколаде. Ммм… Оксанка знает, как сделать женщину хоть ненадолго счастливой.
— Ева, как поживала тут, пока меня не было? Мне показалось за столом или вы с Давидом поссорились?
Вдруг накатило желание пожаловаться, поплакаться в жилетку и услышать совет умного, надежного мужчины, друга. К глазам подобрались слезы, я старательно их удержала, но начав говорить, незаметно для себя выложила Толе всё. Он слушал внимательно, лишь иногда задавая уточняющие вопросы. И когда я замолчала, не торопился заговорить. Он хорошо знал своих подопечных, лучше, чем кто-либо, с детства. Дескриты росли и взрослели на его глазах, и я очень надеялась на его видение ситуации.
— Знаешь, — задумчиво начал он, — раньше, до встречи с Оксаной, я бы надавал тебе много полезных советов. Теперь я кое-что понял — то, что происходит между мужчиной и женщиной понять и оценить не может никто посторонний. Прислушайся к себе, попробуй понять Давида и поговорить с ним.