— Нуу… кто-нибудь может и согласится.
— Конечно, допускаю. Но их мало, и когда произойдет легализация, думаю, их глава будет обязан ради выживания рода принять некоторые категоричные законы.
Я сникла. Всё это звучало ужасающе логично и оправданно. Всё правильно. Всё решено обстоятельствами за дескритов. И за меня. Спустя время я спросила ещё:
— А те женщины, которые их вынашивали, они с ними не общаются? И как вообще они на это согласились? Они знали, кого им предстоит рожать?
— Как согласились… Когда-то, когда генетика только зарождалась, как наука, один ученый решил поставить эксперимент по скрещиванию человека и обезьяны. Ведь разница их генов составляет всего около одного процента. Секрета из этого не делали и объявление, что для этого требуются женщины-добровольцы, появилось в прессе. Ева, ты можешь себе представить, что для этой дикости нашлось много желающих! Поэтому уже никто не удивился, когда и с дескритами женщины предлагали себя в качестве подопытных. Мотивы у всех были разные. От разочарованности в любви и потери надежды на личное счастье до материальной заинтересованности. Тогда обещали высокую оплату за вынашивание неизвестно кого.
— Они знали про дескритов? Или как? — не выдержала я.
— Точно не скажу, как решался с ними этот вопрос. Скорее всего, им была озвучена адаптированная версия эксперимента. Ну и наверняка их заставили подписать кучу бумаг с ограничениями, чтобы не было претензий от женщин и утечки информации.
— Так им нельзя было общаться с малышами-дескритами? — догадалась я.
— Да, сразу после рождения детей изолировали, для чистоты эксперимента новые существа должны были развиваться отдельно от человеческого общества. Роженицы только имена им давали, поэтому такое разнообразие.
Я попробовала представить себе, какого это — знать, что была призрачная надежда на обретение матери и семьи, хоть и приёмной по сути. Да, нормального детства у дескритов не было, полная изоляция в питомнике.
— А девочки? Дескритки?
— Их увезли. Причин на то множество, я не буду сейчас строить предположения.
Я согласно кивнула. Сама могу догадаться — в первую очередь, чтобы новая раса не плодилась и не вышла из-под контроля, пока не изучена.
— Кстати, — перевёл тему Толик, — а ты заметила, что у Фаи зрачки обычные, как у людей?
— Да? — изумилась я. — Я думала это линзы, как у парней.
— Нет, я спросил у неё. У всех девушек-дескриток глаза от человеческих не отличаются.
Вот это новость! И как тогда отличить их от нас, людей?
— А то, что Фая сильнее физически, это особенность расы, как у мужчин-дескритов?
Анатолий посмотрел на меня с усмешкой.
— Ева, ну ты даёшь! У неё ведь серьёзные достижения в спортивной гимнастике, вот она и сильнее тебя. А так, скорее всего, обычная девушка, хотя на сто процентов утверждать не берусь. С дескритками я тесно не работал.
Фая и спортивная гимнастика? Мне не пришло в голову расспрашивать её о жизни, казалось, что ей это может быть неприятно. И когда Толя успел столько про неё узнать? Хотя у него больше опыт общения с дескритами, да и талант педагога позволяет находить ко всем подход.
— Ева, не говори никому о нашем разговоре, ладно? — ещё раз напомнил Анатолий. Я кивнула и прикрыла глаза, пытаясь разобраться в том, что узнала.
ГЛАВА 19
Греция дунула в лицо порывом горячего летнего воздуха. Хоть время и близилось к вечеру, зной маревом колыхался над асфальтом возле самолета, по трапу которого мы спускались. Анатолий галантно подал мне руку, подождав возле лестницы.
Гостиница в этот раз была другая, поменьше, но номер типовой, похожий на большинство съемных апартаментов. Парни опять разместились по двое, а я и Алексей по одному. Ужин в ресторане при отеле вызвал ностальгию — салат из овощей с брынзой и оливками, запечённая баранина, дзадзыка, густой йогурт с медом. В меня столько не влезало, поэтому покосившись на парней после салата, предложила:
— Я мясо уже не смогу съесть. Может, кто-то добавки хочет?
— Пожалуй, мы тоже сытые. Пусть тебе с собой упакуют, вдруг позже аппетит проснется? — предложил Мартирос заботливо. Я пожала плечами и отставила блюдо в сторону, потянулась к десерту.
— Ты ведь больше не можешь, — уточнил Толик.
— А для десерта у меня отдельное место оставлено, — весело объяснила я. Все заулыбались, даже Дев.