— Рыньи передал, ты хотел показать нам с Вильярой зарисовки своих снов?
— В первую очередь, вот это, — Ромига обвёл рукой пейзаж. — Знакомы ли тебе, о мудрый, эти горы?
Альдира нахмурился сильнее. Молча переглянулся с Вильярой и запел. Провёл ладонью над рисунком, потом у Ромиги перед лицом — нав тихо, угрожающе зарычал на такую бесцеремонность — снова над рисунком. Старательный, но далёкий от совершенства набросок обрёл фотографическую точность, цвет и глубину. Словно распахнулось окно в стене. Да, именно такой образ Ромига явил бы мудрым, если бы мог. Три пары глаз некоторое время созерцали горные пики над пеленой облаков.
А потом и асур на алтаре стал во всём подобен настоящему… Ромигины уши заострились не столько от генетической ненависти, сколько в ответ на ворожбу Альдиры. Голки так легко и непринуждённо вывернул наизнанку память нава!
Заметив Ромигину реакцию, Альдира не стал проявлять Онгу. Спросил:
— Иули, объясни, чем ты недоволен? Ты желал нам это показать. Ты приложил изрядную смекалку, сноровку и упорство, чтобы мы это увидели. Мне осталось наполнить образы, которые ты создал, колдовской силой, и мы их увидели. Что не так?
Ромига зарычал — теперь уже от досады, чувствуя себя идиотом. Конечно, он сам выложил им эти картинки: на блюдечке с голубой каёмочкой, как говорили знакомые челы. Но не ощущать магию, не сознавать и не контролировать глубину вторжения в собственный разум — невыносимо!
— Альдира, много ли ты видел калек, которые рады напоминанию о своих увечьях?
Вильяра ласково коснулась его руки:
— Ты не калека, Нимрин. Ты ранен, ты болеешь, но ты идёшь на поправку. Ты поправишься.
Ему бы её уверенность!
— Ладно, возвращаемся к началу. Мудрые, вы узнали эти горы?
— Это не наши Небесные, — первой ответила Вильяра. — У нас голкья другой породы, и вершины не такие острые. Может, на севере, за угодьями Сти…
— Такие зубцы могут быть ещё в трёх-четырёх местах, — сказал Альдира и в очередной раз поморщился. — Если бы Повелитель Теней не уничтожил образ Голкья в Пещере Совета, мы прямо сейчас посмотрели бы и узнали наверняка, где это.
— Вы не можете повторить то, что создали ваши предшественники? — ехидно осведомился всё ещё злой нав.
— Мы можем, — спокойно ответил ему Альдира. — Мы уже спели Зрячие песни. Но прежний образ Голкья жил и обрастал подробностями сотни лет, а новый едва народился. Ему нужна дюжина лун, чтобы отразить основные черты мира. А потому сейчас мы станем искать это место иначе. Мы найдём, не сомневайся.
Мудрый снова запел над изображением асура, начавшим, было, затуманиваться. Вернул картинке ясность — буркнул себе под нос.
— Белый Камень-алтарь! И где же у нас обитали такие затейники?
Ромига уточнил:
— Цвет имеет значение?
— И цвет, и порода. Вот такую — нечасто встретишь. Я догадываюсь, откуда эта глыба. Камень-то бродячий: мог убрести далеко от места, где его добыли и зачаровали. Но Камни не любят пересекать моря. Я почти уверен: белый Камень родом с Марахи Голкья, там и пребывает. Подходящие горы там одни. Дикая Стая.
Вильяра как-то по-детски ойкнула, Альдира усмехнулся:
— Да, горы Дикой Стаи высоки, круты и опасны. Там никто не живёт, никто не дерзает объявлять их своими угодьями. Джуни туда, мало, что не ходят, так стараются лишний раз не глядеть в ту сторону. Сказывают, те горы — не для живых. Будто само Солнце присаживается отдохнуть на заоблачные пики и беседует со щурами, а стихии и звери сторожат их покой. Любому незваному гостю — смерть. Но то Джуни! Наритья давным-давно добывают в предгорьях Дикой Стаи медь, золото и яркие камушки для украшений. Считают их благословением самого Пращура.
Ромига заметил, как мудрая вздрогнула и опустила глаза, а мудрый очень старательно не обратил на это внимания. Асур ведает, что между ними творится! Нав переспросил Альдиру.
— Что за Пращур?
Альдира чуть пожал плечами.
— Мы, мудрые, знаем о нём гораздо меньше, чем нам следовало бы знать. Он — единственный хранитель снов, кто не лишился голоса после заклятья Одиннадцати. Он — даритель новых, неслыханных песен, добрый советчик и надежда отчаявшихся. Сказывают, будто он обладает особой властью над жизнью, смертью и удачей тех, кого касаются его длани. Многие считают его первопредком всех охотников. Но чем дальше, тем сильнее я сомневаюсь, что это действительно так, — мудрый сделал многозначительную паузу. — Уж не почивает ли некто, именуемый Пращуром, на белом Камне-алтаре, на высочайшей из гор Дикой Стаи? Отзовись мне, о Асми!