Ромига подошёл вплотную к алтарю. Потрогал холодный мрамор, по-прежнему не ощущая ни следа магии. Заглянул в лицо врага. Одно в нём, пожалуй, поистине прекрасно: вот эта его каменная неподвижность. Если бы поганец спал и не отсвечивал… Смиряя отвращение и страх, нав проверил жизненные показатели твари. Напоминает окоченелый труп, но к сожалению, только напоминает.
И снова нечего тянуть время! Либо решиться: совершить то, что Ромига пообещал асуру, и зачем Рыньи притащил его сюда. Либо отступать и принимать то, что с ним самим собираются сделать мудрые. Как лучше для Голкья? Да честно говоря, уже плевать! Этот мир вымотал из нава всё, что не забрал душекрад. Всё, кроме жизни, и на неё посягает. Так пусть подавится!
Ромига вдохнул и выдохнул, размял руки. Попробовал призвать набор инструментов — впустую. Ну и ладно. Рана аккуратная, можно ничего не чистить, не шить. Регенерируют асуры почти так же хорошо, как навы. И Камень ему в помощь!
Осторожно, бережно Ромига разжал холодные пальцы асура, стиснутые на рукояти. Взялся за неё и плавно потянул вверх. Кинжал вышел, почти не оставив следа. Крохотный надрез с припухлостью по краям, да пара капель серебристой крови… Кровь! Запах! Выпустить её всю, растерзать врага, добить… Не здесь и не сейчас. Не на алтаре!
Нав глянул на клинок, пытаясь понять, из чего он? Не золото, не лунный сплав — что-то полупрозрачное, светящееся изнутри… Истаявшее вместе с рукоятью, при попытке проверить остроту на ногте. Вот же погань! Но клинок — ерунда, важнее состояние врага: пока без перемен. Убраться бы прочь, пока он не очухается, а то благодарности можно не пережить.
— Рыньи!
Нет ответа: мальчишка лежит, не шевелится. Не поворачиваясь спиной к алтарю с асуром, Ромига отступил к своему проводнику. Позвал его ещё раз, потрогал ногой, всё без толку. Сел рядом, вытеребил из комка шкур вялую, холодную и влажную руку, нащупал пульс-ниточку — ругнулся отчаянно. На это они с Рыньи не рассчитывали. То есть, Ромига не успел спросить, на что рассчитывает малолетний балбес. Например, что он думает про магическую защиту, которой в хрустальном чертоге не может не быть? Удивительно, что обоих не испепелило… Нет, вопреки здравому смыслу, в своей безопасности Ромига не сомневался. И мальчишку своей уверенностью заразил: вместо того, чтобы подумать и предостеречь.
Хорошо, что не насмерть! По крайней мере, не сразу. Возможно, юный сновидец даже оклемается без последствий? Но увы, он не уведёт нава из башенки быстро и незаметно. Ромига его тоже не утащит: выхода для не магов асурская архитектура попросту не предусматривает.
Разве, что аварийный? Нав приник к узорчатому витражному полу, высматривая, далеко ли лететь, если тот снова провалится под ногами? Нет, совершенно не вдохновляет: с милю до облаков и неизвестно, сколько под ними. Скальные отвесы — мечта альпиниста, ветер развевает снежные шлейфы. Короче, ни зацепиться, ни пережить спуск. Ладно!
Ромига ещё раз проверил состояние Рыньи: не ухудшилось. Уложил мальчишку поудобнее, больше-то помочь нечем. Проверил асура… Этому пациенту явно лучше! Даже любопытно наблюдать, как светлые выходят из регенерационного анабиоза.
Любопытно, только очень уж долго. Дело к полудню, свет режет глаза, ноги подкашиваются. Опираться на Камень-алтарь — дурная идея, хотя Ромига по-прежнему ничего не ощущает. Отошёл, сел рядом с Рыньи, облокотясь о хрустальную стенку. Усталость обволакивает, сковывает тело и разум…
Полыхнуло над алтарём, и асур встал: словно птица взлетела. Всплеснул руками-крыльями — белоснежные, струящиеся одежды облекли стройную фигуру. Коснулся волос — они сами собой перевились в жгуты, косы, и улеглись вокруг головы. Лишь после этого асур с видимым удовольствием потянулся. Посмотрел на свои руки. Огладил лицо. Расправил складочку на одежде… Полуденный свет слепит, скрадывая подробности, но такое ликование, наслаждение собственной телесностью ни с чем не перепутаешь!
И немного дежавю…
Ромига зарычал, взвился на ноги, хотя минуту назад казалось, пальцем не шевельнёт — стена лучей выросла перед ним, отрезая от хозяина чертога.
Тот, наконец, перестал охорашиваться и обратил внимание на своего гостя:
— Осторожно, нав! Будь последователен. Не пытайся испортить свою же великолепную работу. Я тебе этого не позволю, но ты поранишься.