К.В. Сычев
Д Е С Н И Н С К И Е
П Р О С Т О Р Ы
Р А С С К А З Ы
О Ч Е Р К И
П У Б Л И К А Ц И И
С Т А Т Ь И
Р А С С К А З Ы
«Я НЕ ВРАГ СВОЕЙ РОДИНЕ…»
Холодно ночью. Иван лег на печь. Забылись все беды и несчастья. Внизу, на полатях, спала жена и сладко посапывали дети. Иван так и не почувствовал как заснул. Вдруг раздался грохот, послышались крики и плач детей. Иван вскочил и выглянул в окно.
По старой, объезженной дороге с гиканьем мчались всадники. Вот передние соскочили с коней и вошли в избу деревенского старосты.
- Ай, да мороз! Ай, да ветер! Эй, старый черт, угощай нас! Не видишь ясновельможных панов?! - кричал дюжий шляхтич, багровея от злости.
- Сейчас, милости просим! - засуетился староста.
На столе появилось угощение. Жена старосты принесла наливки, и поляки, пьянея, стали кричать: - Эй, старик! Мы отстали от обоза гетмана Ходкевича и заблудились. В такую погоду и метель немудрено! Нет ли у вас среди холопов хорошего проводника?
- Можно поискать, - промолвил староста.
- К черту поискать! - не унимались поляки, захмелевшие от крепкого вина, поданного вслед за наливкой. - Прикажи всем крестьянам выйти из хат и чтобы немедленно проводник был!
Солдаты стали выгонять из домов обезумевших от страха крестьян.
- Эй, ты! - закричал один из шляхтичей на рослого рыжего мужика. - Не знаешь ли ты дороги через этот дьявольский лес?!
- Знаю.
- Вот и прекрасно. Ты и поведешь наш полк через лес!
- Я никогда не буду холопом проклятому врагу! Я не забыл наши беды и несчастья от вашего брата! Да будет проклят род врагов земли русской!
Шляхтич побагровел, выхватил саблю и снес голову несчастному мужику. Окровавленный обезглавленный труп рухнул на снег. Жена убитого выскочила из хаты и запричитала: - Федор, Федюша, муженек мой, на кого ты нас покинул! Мучители! Кровопийцы! - Она с криком бросилась на пана. Раздался выстрел. Женщина упала. Народ зашевелился. Заплакали женщины.
- Будешь ты показывать дорогу?! - закричал пан на первого попавшегося мужика.
- Никогда!
- Ах, так! - поляк вновь поднял саблю, но вдруг остановился.
- Я буду проводником! - громко сказал Иван.
- Вот и ладно, сговорились, собирайся! - сказал разом успокоившийся польский полковник, обтирая окровавленное лезвие сабли о снежный сугроб. Толпа онемела.
- Предатель, шкура! - вдруг крикнул кто-то.
- Ваня, Ванечка, куда ты?! - запричитала жена.
- Собирайся! - раздался властный окрик.
Иван надел полушубок, напялил рваные валенки, взял котомку с едой и пошел вперед. За ним медленно двинулись обозы, поскакали верховые.
…Вот уже второй день пробирались поляки через густой темный лес. Но чем дальше они шли, тем темнее и глуше становилось в лесу. Трудно было идти, а тут еще на пути им встретилось болото. Несмотря на морозы, люди и кони проваливались под своей тяжестью в вязкую бездну. Полк медленно таял.
Один из поляков подъехал к шедшему впереди как ни в чем ни бывало Ивану. - Долго еще идти?!
- Нет, совсем мало осталось!
Вдруг раздался треск, кромка льда лопнула, и поляк вместе с лошадью провалился в липкую грязь. - А-а-а -! - дико закричал он, но было поздно. Когда подоспели его конные товарищи, судорожно сжатая рука несчастного исчезла в темной жиже.
- Ничего не видно, черт побери! - ругались поляки. - Куда ты завел нас, старый ворон?!
- Теперь вы ответите за горе, за слезы, за тысячи убитых вами людей своими подлыми жизнями! - сказал Иван. - Я не враг своей Роди…
Он осекся. Дюжий поляк взмахнул саблей…Так погиб Иван Сусанин.
Но врагам не удалось выбраться из болота. Все они нашли там свой конец.
1965 г.
К О В А Р С Т В О
«В лето 6890 пришел к граду Москве безбожный царь Тохтамыш…» Так начинается летописный рассказ о набеге татарского хана. Вот о чем повествует летописец.
…По желтой, выжженной степи скакало огромное войско. Впереди на белом коне сидел татарский хан. Он не мог простить непокорных урусов, которые уже давно не платили дань. Долго собирал хан войско и готовился к войне. И вот настало время. Хан задумчиво раскачивался сидя на коне, мысленно радуясь будущей добыче. Он хотел напомнить Руси времена Бату-хана. Но вдруг его мысли оборвались. К хану подъехал его верный нойон. - Бачка, надежные люди говорят, что Дмитрий, коназ урусов, бежал из Москвы на север за новым войском.
Хан был очень доволен, он милостиво улыбнулся своему приближенному.
- Мы подходим к земле урусов! Готовьтесь к бою! - говорили воинам темники.
- Бачка, - сказал Тохтамышу нойон, - нижегородский коназ привел к нам свое войско. Он также сказал, чтобы мы шли через его землю на Москву, не трогая людей его улуса. Он очень ненавидит московского коназа…
Его слова оборвались. К костру подъехал простой татарский воин. Он слез с коня и пал ниц перед ханом: - Великий и повелевающий! Рязанский князь обещал показать броды на Оке!
- Верь этим урусским собакам. Они только и могут лгать! - злобно проворчал Тохтамыш. - Внимательно следи за урусами! - добавил он, глядя на лазутчика.
- Слушаю и повинуюсь! - ответил тот и, пятясь, вскочил на лошадь, хлестнул ее и ускакал.
Вскоре подъехали к Нижнему Новгороду. Из города вышел человек высокого роста в богатой одежде. Его окружали могучие русские воины.
- Так это и есть князь? - спросил хан у нойона.
- Да, бачка! - ответил тот.
Хан с большим отрядом конных татар въехал в город. Князь встретил его приветливо. Они долго пировали.
Наконец хан двинулся к Москве. Рязанский князь не обманул и показал все броды на Оке. Но татары не сдержали своих обещаний. Они грабили и убивали людей повсюду.
И вот, наконец, в дымке показалась Москва.
- Проклятые урусы! - злился хан, глядя на город. - Они обо всем узнали, и все спрятались в Москве! Москва - сильная крепость. Трудно будет ее взять!
Татарское войско подошло к хорошо укрепленному городу и остановилось у его стен. Сразу после ночи враги начали штурм.
В городе же царила паника. Кричали и плакали женщины, не смолкали вопли детей, напуганных рассказами матерей о злом и жестоком хане Батые. Только воины молчали и следили с крепостных стен за врагом.
…Один здоровенный мужик рубил и крушил татар, которые лезли по бесчисленным лестницам на крепостную стену. Но вдруг он остановился, вскрикнул и замахал руками: ему в горло попала стрела.
Русские с необыкновенной стойкостью отражали атаки неприятеля. Они бились целый день и ничуть не устали, забыв обо всем, кроме злобного и жестокого врага.
На следующий день татары с новой яростью обрушились на город, но опять не смогли его взять. И на третий день у них ничего не получилось, а потери все росли.
Тохтамыш бесновался. Он кричал на своих нукеров, рвал на себе волосы и все никак не мог успокоиться. Но вот один из его придворных сказал: - Чингизхан говорил, что воину кроме смелости нужна и хитрость. Так и мы, если не возьмем силой, попытаемся хитростью!
На четвертый день татары вновь начали штурм. Хан ездил по полю на коне и следил за битвой. Вдруг из башен-бойниц Москвы блеснул огонь, послышался страшный грохот, и гигантские шары стали разрываться под копытами татарских коней. - Горе нам! - кричали татары. - Сам бог помогает урусам!
Еще вспышка - и ядро разорвалось вблизи хана. Его конь заржал, поднялся на дыбы и вдруг упал. Только чудом удалось спастись Тохтамышу. Он с криком выскочил из-под коня и побежал пешком подальше от грозной крепости. - Да, мы не возьмем город приступом! А что, если…, - простонал он.
Хану подвели коня, он вскочил в седло и устремился к своей ставке.
У шатра стояли приближенные. - Эта огненная буря называется «пушка», - сказал верный нойон, показывая рукой на пленного русского. Тот зашевелился и разбитыми вкровь губами прошипел: - Вам никогда не взять Москву, враги лютые!
Хан вскричал. Слуга подбежал к русскому и ударил его кистенем по голове. Тот упал: из горла хлынула кровь.
- До чего же стойки и упорны эти урусы! - думал хан. - Надо пойти на хитрость, а нето нам не удастся взять город!