К весне 2001 года в кассе Назара Вагезовича уже накопились немалые деньги. Однако для крупномасштабных торговых операций с загранфирмами требовалось еще больше.
Удалось ли ему объегорить местных банкиров, добыл ли он там нужные ему деньги, сказать непросто: коммерческая тайна. Что же касается брянских и орловских бизнесменов, то ему удалось пустить кое-кому из них «пыль в глаза»: увидев солидные документы контракта на нескольких языках, заверенного большим числом печатей, в том числе красных, арабских, они не устояли. От каждого Вартанов получил от десяти до тридцати тысяч долларов США. Когда же спохватившиеся кредиторы кинулись на его поиски, было уже поздно. В последний раз Назара видели лишь в сентябре 2001 года в одном из пригородных поселков, где ему на местной пилораме распилили «кругляк».
Поговаривали, что Назарий Вагезович некоторое время проживал в прекрасной вилле среди пальм на берегах далекого Тигра и совсем не собирался возвращаться…И если бы не война…Впрочем, о нем ходят и другие слухи. Якобы «великий комбинатор» уже в России, куда добрался через Сирию.
«Десница», № 28 от 09.07.2003 г.
К И Н Г - К О Н Г П О - Б Р Я Н С К И
Как-то вечером у меня зазвонил телефон. Дрожавший, но знакомый голос был едва слышен.
- Паша, это ты? - спросил я, сумев «вычислить» по голосу того, с кем учился в институте.
- Да, это я, - произнес человек на другом конце провода. - Хорошо, что меня вспомнил. Слушай и не падай! Мне нужна срочная медицинская помощь. Я…ранен…
- Что-о-о? Ничего себе заявка! А почему ты сам не вызовешь «скорую»?
- Не понимаешь, что ли? Не хочу огласки. Мы тут…в общем…по личному делу поспорили…Словом, у меня огнестрельное ранение в плечо. Из ружья…Нужен срочно хирург…Прошу, найди и привези его!
- Ты что, один?
- Я уже…два года как один. Живу на Московском проспекте…Так…адрес…Пиши.
Ошарашенный столь неожиданным поворотом событий, я быстро записал адрес на календарный лист и опять взял трубку: - Но ты понимаешь, что для приглашения врача и лечения нужны деньги?
- Насчет этого не волнуйся. Есть тысяча «баксов». Только поскорее, умоляю!
Я пошел в ближайшую больницу. Время было позднее, но в хирургическом отделении обязательно должен был дежурить врач. Правда, его еще нужно было уговорить…
Узнав, что предстоит возможное извлечение ружейной пули, хирург, крепкий, смахивавший на боксера мужчина, возмутился: - Вы понимаете, о чем просите?! Огнестрельное ранение - серьезное дело! Не-ет, я на такое не пойду!
- Умрет же человек?!
- Понятно. Однако нужна клиническая операция. Да и хранить такое в тайне нельзя. Ведь меня за это могут на Соловки сослать!
- Тысяча долларов устроит? - спросил я негромко.
Врач посмотрел острым, словно скальпель, взглядом и задумался. - Ладно, - сказал он спустя минуту и позвал медсестру, с которой о чем-то пошептался. Я расслышал только слова: «Инструмент», «стерилизация»…
…Через пятнадцать минут «такси» доставило нас куда надо. Входная дверь квартиры Павла была открыта. На кровати в маленькой комнате у тумбочки с телефоном лежал мой давний знакомый. Конечно, изрядно постаревший.
- Так, братец, плохи твои дела, - сказал врач, осмотрев рану. - Глубокое плечевое ранение. Возможно, пуля застряла в кости.
- Возьми там…в сумке…, - пробормотал, глядя на меня невидящими глазами, Павел.
Я достал из лежавшего на большом круглом столе портфеля несколько стодолларовых купюр и протянул их врачу. Тот молча положил «презент» в карман и стал готовиться к операции.
- Ну, чего стоите? Держите его! И крепче! - сказал мне хирург. - Не каждый день приходится оперировать в таких условиях. Привяжите его ноги полотенцами к кровати. Смелее! И левую руку тоже!
Врач сделал укол в плечо Павла и наклонился над ним. - Вот он, жакан, - буркнул он, провозившись над раненым около пяти минут, и бросил кусочек свинца в блюдце. - Ни за что не взялся бы за это, если бы не нищенское существование…Детей-то надо кормить!
Дав необходимые указания, врач вскоре ушел.
Три дня у Павла держалась высокая температура и лишь на четвертые сутки стала постепенно спадать. Хирург навещал его утром и вечером.
Когда Павел почувствовал улучшение самочувствия, он решил все мне рассказать, вопреки моему нежеланию слушать про его секреты.
Однако редко кому доводилось внимать такие откровения.
…Детство Павел провел в отдаленной брянской деревне. Его отец был местным приходским священником. Однажды двенадцатилетний Павлик задумал по мальчишеской глупости одну проказу. Переодевшись в черта, он пробрался в церковь и спрятался в нише. Когда собрались старушки, и началось богослужение, Пашка неожиданно выскочил и всех перепугал. Прихожанки визжали и разбегались! Не испугался только один человек - отец Павла, священник Серафим. Решительно двинувшись с крестом и кадилом на «врага рода человеческого», с молитвенными песнопениями, он заставил «нечистого» пришельца убежать. И тем добился огромного уважения жителей села. Как я понял, батюшка знал о затее своего чада…А может и нет. По словам Павла (хотя я не особенно-то поверил в его «чертовский» спектакль), та история глубоко запала в его душу и выплыла неожиданно наружу спустя десятилетия.
Как-то один знакомый Павла учудил: подарил ему на день рождения привезенный из-за рубежа маскарадный костюм - волосатое чудовище под названием «Йо-Йо». Оно напоминало известного по западным фильмам Кинг-Конга или снежного человека.
Надев столь необычную маску, Павел глянул в зеркало и сразу же вспомнил совершенное им когда-то святотатство. - Вот бы подшутить да пугануть кого-нибудь! - мелькнула мысль. Он положил подарок в сумку и пошел в гараж.
Вскоре его старенький «жигуленок» покатил в сторону села Супонево, где у Десны располагался небольшой песчаный пляж. Заехав в укрытое место, метрах в ста от песка, и забравшись в кустарник, Павел переоделся в шкуру «снежного человека», а затем пробрался сквозь кусты к пляжу, предвкушая забавную ситуацию. Отдыхавших было немного: четыре-пять парочек, да в реке виднелись несколько голов.
Выйдя на песок, новоявленный Кинг-Конг запрокинул голову и дико закричал.
Эффект был потрясающий! Все купальщики, казалось, взлетели. Они стремительно рванули к воде и, вопя от ужаса, поплыли к противоположному берегу, где немедленно кинулись в кусты.
«Снежный человек» вернулся к автомашине, переоделся и уехал домой. Он был доволен: наконец-то его холостяцкий досуг будет скрашен развлечениями. С женой они расстались без взаимного сожаления, дети выросли, разъехались, и Павел страдал от скуки. Работа, а он преподавал в ПТУ историю, давно надоела. А тут такой кайф!
И началась у него новая жизнь. Раз в месяц, по субботам и воскресеньям наш герой мотался на своем автомобиле по Брянщине, пугая видом первобытного человека-обезьяны грибников, туристов, просто отдыхавших на лоне природы, наслаждаясь их страхом и чувством собственного превосходства над «жалкими смертными».
Напугав людей у трассы Москва-Киев близ Навли, он ехал к Комаричам или в сторону Севска. Лишь к вечеру, усталый, но довольный, Павел возвращался домой.
Постепенно поездки стали приносить и материальную выгоду. Напуганные грибники и ягодники, улепетывая, часто бросали свои корзины и банки. Он стал забирать их имущество и делал такие заготовки на зиму, что ему позавидовали бы самые искушенные любители лесных походов.
Бывало, что он добывал и деньги. Так, около Почепа один «новый русский», опрометчиво справлявший в кустах нужду, был так им напуган, что с воплями рванул к своей стоявшей у дороги машине, забыв на кусте пиджак с бумажником, в котором оказалось больше тысячи долларов. Документы одураченных людей «Кинг-Конг» не трогал, оставляя им хотя бы это.
Прошло почти два года. Как ни странно, о его приключениях ходили лишь местные слухи, распространяемые пострадавшими. Но многие воспринимали рассказы о «лешем» с недоверием. Тем более что вторично, в тех местах, где «поработал», Павел не появлялся. Он не хотел рисковать не столько из-за страха быть наказанным, сколько из-за нежелания потерять полюбившееся развлечение.