Так спросил, будто он сам только тем и занимается, что ездит пьяным за рулём, потом выкупает машину со штрафстоянки и проделывает махинации с правами.
– Я бард. Сам песни пишу и сам исполняю.
– Серьёзно, что ли? – Он удивился. Я даже не рассчитывал на такую бурную реакцию. – Постой. Твоё лицо мне знакомо. Где мы могли видеться?
– Я знаменитый бард.
– Ты снова меня разводишь? – Он аж соскочил со стула. – Это как с именем. Я всё понял.
– А правда, Дэн, ты чем занимаешься? – Спросил Женя.
– Говорю же я бард. Как Розенбаум, только не лысый.
– Прошлый раз ты говорил, что писатель. – Вмешалась Женя.
– Да, пишу песни, а потом исполняю их. – Я уже почти допил полтора литровую бутылку пива и меня немного развезло. – Давайте лучше музыку включим. Я смотрю вы ребята старьё слушаете? – Я указал глазами на футболки Жоры и Даши.
Даша с Женей – девочкой включили концерт Deep Purple 1974 года, в Калифорнии, один из моих любимых концертов этой группы. Хотя я не люблю «Диппов». Дальше была пьянка, ходили за пивом два раза, Жора первым сдался и ушёл спать. Прохор чуть не вывалился из окна, я успел его схватить за пояс. Я сломал цветочный горшок и утопил в унитазе кроссовок Жоры.
Под утро остались только стойкие – Я Юля и Женя – девочка. Мы допивали пиво, докуривали сигареты и вели беседы о творчестве, наркотиках и искали моральную грань. Где же она находится и стоит ли её переходить? Я вспомнил про Сергея, которого мы встретили у магазина. Женя сказала, что часто встречает его там, он пьёт с «микрорайоновскими» забулдыгами и побирается.
– Ненавижу таких людей. Иди работай! – Её это сильно задело. – Нечего стоять и побираться.
– Но он ведь песни пишет. Исполняет. Трудится. Это тоже труд.
– Ничего подобного! Это не труд. Пусть найдёт себе нормальную работу.
– Я ему это предам, если ещё встречу. Но всё же, не разделяю твои взгляды. А как же писатели, музыканты, художники, ведь ты же сама стремишься стать художником.
– Если писатель или художник пьёт и просит на выпивку у людей, то это бестолочь. Пусть идёт на фабрики и заводы работает, если не может заработать себе творчеством даже на бухло. Я же вот работаю мультипликатором. Зарабатываю на жизнь творческой профессией.
Я перевёл тему, продолжать беседу было глупо. Какие фабрики? Это бабушка с дедушкой ей вдолбили? Буржуазию ограбить, а интеллигенцию расстрелять? Я не оправдываю Сергея, не заступаюсь за него, не подумайте. Но сколько мы ещё будем сидеть на развалинах империи и делать вид, что ничего не произошло? До каких пор мы будем возвеличивать невежество и способствовать аморальному поведению общества, закрывая глаза на разврат, наркоманию и духовную деградацию? Неужели и вправду кто-то думает – если не говорить, скрывать, делать вид, что не существует того, что неприятно и неприемлемо, то оно непременно исчезнет? Или это очередная иллюзия? Непринятие реальности? Женя работает на порно сайтах – засовывает в себя предметы, вытворяет невесть что, а говорит всем, что работает мультипликатором, так она ещё и в пример ставит себя. Сама не смогла заработать творчеством и трудится на поприще порно индустрии. Так рассудите вы, кто честнее из них двоих, кто пал ниже – Сергей, который пьёт и просит на выпивку или Женя, за деньги готовая выполнять любые фантазии извращенцев из интернета? Я же не берусь никого судить, каждый выживает как может, но ясно одно, что за одним падением следует ещё одно и так до самого дна, которое кажется сначала таким недосягаемым, а потом понимаешь ниже некуда, дно уже пробито.
Протусили до утра. Юля ушла на работу, как я не старался её уговорить не идти, она всё же ушла. А я лёг спать в комнатке с Жениными рисунками. Прям так, не раздеваясь. Проснулся в полдень, ещё пьяный. Вышел из своего маленького убежища. В комнате на полу спал Прохор, на диване двое Жень. Я уронил стул, тот с грохотом упал и всех разбудил. Женя сказал, что Жора уехал по делам утром, а Даша спит в комнате. Предложил остаться и сделать пиццу. Мы с Прохором согласились, всё равно день в топку, ничего сегодня уже не сделаем из запланированного.
Пицца получилась отличная. Мы наелись и отправились домой. По пути встретили Юлю, она отпросилась с работы и тоже направлялась домой – отсыпаться. День прошёл вяло. Написал рассказ и пару стихотворений.
На следующий день с Прохором продолжили поиски вещей по секонд-хендам. Отправились на «Ошский» базар, поехали на такси. Вышли на остановке, неподалёку от школы, в которой я учился. На эту самую остановку я приезжал каждое утро в переполненном общественном транспорте. За остановкой находится дворик, мы его прозвали «пятьдесят шестой кабинет», иногда, когда я приезжал в «пятьдесят шестом» сидели мои однокашники на лавочках и курили, я здоровался с ними и шёл в школу. После школы мы тоже часто там собирались. В этом дворике в старшей школе мы пили пиво, дрались, он был нашим миром, где мы устанавливали свои «Пацанячие» законы, правила школы и взрослых там теряли свою актуальность. Да, это был жёсткий мир, где главенствовали сила и смелость, трусы обходили «пятьдесят шестой» стороной. Я показал Прохору этот дворик и рассказал о нём, сейчас вход в него перекрыли воротами, может даже и от школьных посиделок, видимо наша традиция жила и после того, как мы закончили школу. По крайней мере мне так хочется думать, что мы создали какую-то традицию. Рядом с «пятьдесят шестым» делали гамбургеры в маленьком павильончике. Я помню их вкус, когда шёл после школы голодный, то покупал там гамбургер, в столовой я не питался, в ней готовили отвратительную еду: молочную лапшу, макароны по-флотски из тушёнки и жирные, пропитанные маслом беляши. А гамбургеры были безумно вкусны. В детстве я их любил больше всего на свете, да и сейчас это моя самая любимая еда. Я подходил к окошку, протягивал деньги и мне нарезали тонкими ломтиками мясо, которое крутилось на вертеле, клали в мягкую булочку, посыпанную семенами кунжута, туда же картошку «фри», помидоры, огурцы (зимой маринованные, а летом свежие), поливали кетчупом и майонезом. Делал гамбургеры крупный турок, с мощными, волосатыми руками. Он всегда макал мою булочку в чашу под вертелом, куда капал жир и приговаривал с акцентом: – «Тебе надо пожирнее кушать еду, а то худой такой», мне это нравилось. В детстве я был очень худым и высоким, самым высоким в классе, и, наверное, самым худым. Рядом с гамбургерами, в соседнем окошке, в том же павильоне продавали «турецкое» мороженое, оно было разных вкусов: дыня, арбуз, банан, шоколад и сливочное. Его особенность была в том, что оно тянулось, его нужно было откусывать. Представьте себе, этот павильончик стоял там, в нём так же делали гамбургеры и мороженое. Я прям вернулся в школьные годы, уже прошло много лет, меня помотало по странам, по горам, изрядно потрепала жизнь, тело покрылось шрамами, в волосах появилась седина. А павильончик стоит, и так же кормит школьников гамбургерами и мороженым.