– Я вообще после школы сразу работать начала. Мы жили с бабушкой и дедушкой на их пенсии. Сначала я устроилась на автомойку.
– Это сколько лет тебе было? – Поинтересовался я.
– Семнадцать. Я зарабатывала неплохо, но работа была тяжёлая. Приходилось иногда отмывать салоны от крови.
– От крови? Чьей?
– Бараньей, его режут, а потом везут, всё в крови пачкается и самим бараном пахнет сильно. Но это ничего, я потом устроилась в кафе официанткой, там было ещё тяжелее и платили мало совсем. Все недостачи вешали на официантов, а их было очень много.
– Да уж, досталось тебе, а как бабушка с дедушкой относились к твоим заработкам?
– Они воспитали меня так, что нет постыдной работы, любая работа хороша, особенно если тебе хорошо платят. Стыдно не работать.
– Прямо-таки любая?
Я нагнетал, мне хотелось услышать от неё, чем она со своим парнем зарабатывает. Тогда я смог бы поговорить с ней открыто об этом и возможно понять, что творится в голове у человека, решившегося на такой отчаянный шаг, а самое главное, что в душе. Но она не хотела говорить о том, что мы с вами и так знаем. Но…
– А потом я устроилась на другую работу. Не знаю, как вам сказать об этом.
– Да, говори, как есть.
– Нет. Мне стыдно.
– Что может быть такого стыдного, о чём ты не можешь сказать нам? – Тут-то я думал, что вот и наступил момент истины.
– В общем… Ладно скажу… Я устроилась стриптизёршей в стриптиз-бар. Меня позвала туда работать официантка, с которой мы работали в кафе. Я сидела без работы, ну, и она меня привела туда, я познакомилась с персоналом и меня взяли на испытательный срок.
– Ну и ничего такого. Подумаешь, стриптизёрша. Тяжело, наверное, было перешагнуть через себя?
– Первый раз было только тяжело, а потом, знаешь, это затягивает. Непередаваемое ощущение, когда ты раздеваешься перед толпой и тебя все хотят. Засовывают в трусики купюры.
– У меня приятель был, он встречался со стриптизёршей. Причём его это не парило совсем, а вот она постоянно пыталась бросить стриптиз, но всё время возвращалась к нему. Так и рассталась с ним из-за того, что не смогла бросить. Не он, а она рассталась.
– Да, из этого выйти тяжело, к деньгам быстро привыкаешь, потом хочется красиво жить и много тратить. Найти работу с таким же заработком трудно. Я её понимаю. Сама хотела постоянно выйти из этого.
– А как вышла? Или ты до сих пор раздеваешься?
– Потом встретила Женю, начали встречаться, и я бросила. По первой прям ломка была, ещё обратно постоянно звали, но получилось переболеть. Теперь вот аниматором работаю.
У меня так и не получилось вытянуть из неё правду. Мы ещё немного посидели, поговорили о стриптизе, Женя рассказывала смешные случаи на работе. Как сломался шест однажды, и она упала, как в трусики монеты сыпали. «Русские мужики умные» – рассказывала она – «говорят, а что если насыпать в трусы монеты, они от тяжести спадут или нет? Насыпали. Не упали.». Вот такие истории, а девочке всего-то двадцать два года. Но ничего, нет ведь постыдной работы, стыдно не работать! Даёшь моральное разложение! Деньги не пахнут! Красиво жить не запретишь! Зато сама себя обеспечивает! Много разных доводов мы знаем в оправдание всему этому. Но стоит ли заниматься этим? Где эта моральная грань? Неужели нравственности больше нет? Что толкает на это девушек, да, и парней тоже? Главное оправдание такому падению – это страх перед нищетой. Если ты родился нищим, то нищим и помрёшь, в высшие слои общества, в элиту, так сказать, нам – нищим путь закрыт, нас туда никогда не примут. Раздеваться за деньги – это удел нищих, рабочего класса. Разве Женя от хорошей жизни этим начала заниматься? Разумеется, нет, её на это толкнул «голод». Мы все хотим хоть раз в жизни испытать достаток, пожить в доме своей мечты, привести себя в порядок, надеть дорогой костюм от Александра Амосу или платье от Гинза Танака, купить кубинские сигары, выпить бокал вина – Шато Марго 1787 года, и плевать, что оно не вкусное окажется, зато дорогое. Об этом писал и Достоевкий: – «Тварь ли я дрожащая или право имею.». Какая речь может идти о нравственности, когда денег нет на проезд, на нормальное питание. Всю жизнь гнаться за копейками, лысеть, толстеть, гробить здоровье тяжёлым трудом, портить нервы, выслушивая от начальства, какое ты бестолковое создание, слышать то же самое дома от жены, от детей, от мужа, родителей или от бабушки с дедушкой. Всем кругом нужны деньги! А итог: так полуголодные, полураздетые и ляжем в деревянные гробы. Так и не попробовав вина, не надев костюма и травились всё время дешёвыми сигаретами и шмурдяком. Inhabitatum inhabitamus, destitutum futuimus. (лат. – носим ношенное, ебём брошенное) – вот наша участь и другого не светит! Как смешно и жалко выглядят те, кто надеется выбиться в люди, срубить свой куш. Женя выживает как может. Можно ли её осудить? Думаю, нет. Если мы с вами не дошли до этого, то это только пока, всё может круто перемениться в один момент. Весь ваш никчёмный мирок может рухнуть, он-то держится на честном слове, все наши жизни ничего не стоят, накопления – стыд да срам. Но где-то должна всё-таки быть моральная грань! А должна она быть не у того человека, который падает, а у тех, кто рядом находятся и подталкивают, а то и пинают в аморальную бездну, на мнимом дне которой кажутся золотые монетки.