Так я остался без роликов и без веры, обманутый всеми. Но я не отчаялся, Дома у нас собиралось домашнее служение, приходили люди с детьми, их было мало, конечно, но это мне не помешало вести домашнее детское служение. Помимо этого, я поставил коробочку для пожертвований. И вот я скопил немного, как родители опять попросили занять, я не смог отказать, родители ведь, и к тому же они обещали вернуть всё сполна в ближайшее время. Но не вернут уже никогда. Я остался без роликов, их у меня никогда не было, я даже ни разу не надевал их. А служение моё закончилось тем, что привели какого-то мальчика особенного и тот закатил истерику, стал кидаться игрушками и книгами, а потом навалил в штаны и вымазал всех детей. Был большой скандал, виноватым сделали меня, а я ведь всего-то хотел ролики.
Мы доели самсы и решили, посовещавшись, пройтись немного пешком по городу, Петру интересно было ощутить контраст между Россией и Азией. Он сильно поражался тому, что видел, а ведь он вырос в этом городе, но несколько месяцев в Краснодаре сильно изменили его мировоззрение. Мы шли по скользким тротуарам, я рассказывал про мою юность в этом городе, про людей с которыми дружил, а потом они уехали, от них я узнал много интересного: Булгакова, Башлачёва и целую кучу разной зарубежной музыки. Я ходил тогда в рванных джинсах, встречался с разными девушками – готками, панками, хиппи. Для меня это самое ценное в жизни, что было. Мой рассказ прервал телефонный звонок, это была тётя Валя, та самая – одноклассница Рашида.
– Алло. – Я ответил на звонок.
– Привет, Денис. Как твои дела?
– Хорошо, спасибо. Как Ваши дела? Как Егор поживает? – Егор – это её сын, мой друг с детства.
– У меня тоже всё хорошо. Егор переехал с семьёй в дом большой, а квартиру сдали. Ты где сейчас?
– По улице иду.
– Никуда не собираетесь уезжать?
– Собираемся, в Ташкент после нового года.
– Дэн, у меня тут Рашид. Он хочет с тобой поговорить, я дам ему трубку?
– Что ему надо? Он пьяный, что ли?
– Нет он не пьяный, я даю ему трубочку.
– Ну, здравствуй, Денис. – У Рашида дрожал голос и тон был недружелюбный. – Ты, что с пьяными не разговариваешь, что ли?
– Здравствуйте. Говорите, что Вы хотели?
– Что я хотел? Тебе сказать, что я хотел?! – Он сорвался на крик.
– Ну, да.
– Ты, слушай, сюда. Я таких как ты как семечки щёлкал в своё время. Ты меня понял?
– Что Вам надо? – Я недоумевал.
– Что мне надо? Это ты меня спрашиваешь? Да ты знаешь, что я с тобой сделаю? Ты думаешь, что ты такой художник, весь творческий, на диване лежишь и музу ждёшь? Да, мне просто жалко тебя, и я хотел помочь тебе.
– Я не художник и помощь мне не нужна. Вы перепили, что ли?
– Ты, слушай сюда, я тебя … ты меня понял? Я тебе голову оторву. Ты не на того нарвался, пацан.
– Мне кажется, ты попутал, дядя.
– Ты мне не тыкай. Я старше тебя, понял меня? Я тебя … … такой …
Дальше у него началась истерика, и он посыпал угрозами в крайне непристойной форме. Я не стал его слушать и сбросил звонок. Он тут же перезвонил.
– Э, ты. Чего трубку бросаешь?
– Мне не о чем с тобой говорить.
– Ах тебе не о чем со мной говорить? Я знаю, где ты живёшь, понял меня, я всю твою семью поставлю раком.
– А вот это было лишнее. Теперь заткнись и слушай меня. За семью, я тебя закопаю рядом с твоей женой. Ты сильно попутал, алкаш, я знаю, кто ты, чем дышишь, где ты живёшь и где ты сейчас находишься.