– И, что ты сделаешь?
– Я могу нагнуть тебя и по чёрной, и по красной. – Я, конечно, ничего бы не стал делать, но на него это подействовало, он молчал. – Выбирай или на бутылку сядешь или на нары?
– Давай, приезжай. – Он назвал какой-то адрес. – Я жду тебя.
Он бросил трубку. Я перезвонил т. Вале. Она тут же ответила.
– Да, Дэн.
– Это что сейчас было, т. Валя?
– Ты о чём?
– Мне позвонил Рашид и угрожал, назвал какой-то адрес левый, сказал, чтобы я туда приехал. Я-то знаю, что он у Вас, мне приехать?
– Зачем тебе приехать?
– Чтобы он ответил за свои слова. Я не хочу Вам устраивать проблемы, но знаю, что он не выйдет из дома, а вот я зайду.
– Денис, не кипятись, пожалуйста, не надо приезжать. Что случилось?
– У Рашида большие проблемы случились, он, видимо, перепил и возомнил себя кем-то.
– Подожди, давай, я дам ему трубку.
– Алло, Денис. – Я услышал голос Рашида. – Ты не кипятись. Я вот, что тебе сказать хотел.
– Говори. Я слушаю.
– Ты мне тарелочки отдай. И две тысячи, которые я тебе заплатил за них.
– Тарелки не у меня, а у Аллы, а две тысячи ты мне подарил на день рождения. Но если ты нуждаешься в них, я отдам.
– Э, ты кто такой, чтобы я тебе дарил две тысячи? И я в них не нуждаюсь ты меня понял?
– Так нужны тебе эти деньги или нет?
– Э, тут дело не в том, что они мне нужны, а в том, чтобы ты мне отдал их. Мне вообще … на них. А не отдашь, я тебе устрою Ташкент, ты у меня никуда не улетишь.
– Так, ты опять поплыл, да? Я знаю, что ты у т. Вали и я сейчас приеду и сломаю тебе обе ноги, и не увидишь ты ни тарелок, ни денег. А, чтобы не вспомнил, что с тобой произошло, я мозги тебе отобью.
– Давай так, отдай мне тарелочки и две тысячи, хорошо, мне сейчас деньги нужны.
– А сразу нельзя так было?
– Э, я тебе, что сказал? Что, решил потеряться с моими тарелочками, да? Кинуть меня захотел?
Я положил трубку. Больше сил не было слушать его. Позвонил Крёстной.
– Крёстная, привет.
– Привет, Дэн, я не могу сейчас говорить, что-то срочное?
– Срочное. Мне Рашид звонит, угрожает, просит тарелки, которые ты увезла и две тысячи.
– Я же с ним договорилась, что я буду дорисовывать. Что ему надо?
– Он у т. Вали сейчас, можешь ему закинуть после работы тарелочки и деньги. Он видимо забыл о чём с тобой договаривался.
– Да, хорошо, я позвоню ему.
Пока я разговаривал, мы прошли большую часть пути и решили дойти уже оставшуюся часть так же пешком, несмотря на то, что мы продрогли. Но я холода не чувствовал, Рашид меня разгорячил. Не понимаю, почему люди его возраста часто в такой грубой форме решают проблему, почему они считают, что это правильно и откуда такая уверенность в том, что ему ничего не будет за это? Всё дело в воспитании, с детства не привили уважение к другим. И, что самое интересное, сейчас он будет строить из себя жертву. Потом Крёстная привезёт ему эти дурацкие тарелки, и он будет убеждён в том, что был прав, и только таким путём он смог их вернуть. Пока не наорёшь, не понимают! Но ведь всё можно решить полюбовно, тем более, что вышло такое смешное недоразумение и попроси он меня сразу, нормально привезти ему тарелки, я бы привёз, ещё бы выпили с ним, посидели весело и остались приятелями, но нет, он вытрепал нервы, в первую очередь себе и т. Вале.
Крёстная завезла ему тарелки и деньги. Он лежал в комнате, прихватило сердце, так сказала т. Валя, даже не вышел, трус. Крёстная оставила всё и уехала. Зачем она их вообще увозила, тоже неясно, в жизни много непонятных ситуаций случается. Люди зачастую действуют импульсивно, необдуманно, а ещё и надумывают себе много чего. Весь мир как большая психбольница, а за стены казённого дома попадают те, кто это понял, кто раскусил всю эту блажь. В общем-то, всё разрешилось хорошо, а могло быть ещё лучше, но Рашид сделал свой выбор, его мир полон негатива и жалости к себе. Мы с Прохором немного пообсуждали произошедшее с Рашидом и легли спать. Мне наконец-то спалось хорошо, я выспался.
Проснулся утром рано, дочитал «Голливуд», выпил кофе и отправился вместе с Юлей и Прохором на автовокзал за билетами в Ташкент. Поехали, конечно же, на такси, снег подтаял и город превратился в грязное болото. Мы проехали через центр, с голыми, чёрными деревьями и тусклыми вывесками. Вышли на стоянке вокзала, прошли, обходя и перешагивая лужи, до зала ожидания, там же находились и кассы. Заняли очередь. Когда последний человек перед нами отошёл от окошка, я спросил у кассирши на какую дату есть билеты в Ташкент. Она ответила, что билетов в Ташкент вообще нет и захлопнула дверцу. Я отошёл, прочитал надписи над кабинками касс, над одной было написано «СТАРШИЙ КАССИР» – «Нам туда» – я ткнул пальцем в сторону надписи, и мы заняли очередь к старшему кассиру. Перед нами стояли молодые ребята и они очень бурно на нас реагировали, смотрели искоса, похихикивали, висли друг на друге и вслух обсуждали, они думали, что мы европейцы и не понимаем их. Они купили билеты, но никуда не ушли, отошли немного в сторону и продолжили пялиться. Когда я заглянул в окошко, спросил, есть ли билеты до Ташкента, то один из них от удивления спросил: – «Местные, что ли?» – я не ответил, а они ушли, потеряв к нам интерес. Кассирша продала нам билеты на третье января. Мы вышли из зала ожидания на серую, холодную улицу, я прикурил сигарету и пропел песню Виктора Цоя: – «Но, если есть в кармане пачка сигарет и билет на самолёт с серебристым крылом…». Это особенное чувство, когда у тебя в кармане лежит билет, и ты его как бы ощущаешь самим карманом, да и сам карман, в котором лежит билет, будто часть тебя. А особенно чувствуется сила этого клочка бумажки, когда ты осознаёшь, что билет в один конец и он даёт тебе возможность перенестись в другую страну, где у тебя будет другая жизнь. А вдруг там будет как-то по-другому, тебе понравится, и ты останешься жить той, другой жизнью, а потом она там же и оборвётся. Конечно, я понимал, что Узбекистан, это далеко не та страна, даже, далеко от тех стран, в которых я мог бы остаться жить, но всё же магия билета действовала на меня, и это будоражило воображение о других странах.