— Напрасно, — сказал Женька. — А я вот вношу предложение довоевать бутылочку.
Он кончил разбирать провода, подключил магнитофон к сети и щелкнул клавишей.
Потом отряхнул руки и снова сел к столу.
— Ну, вы можете воевать хоть до утра, — сказала Вера. — Но только без меня.
Она забралась на тахту с ногами и уютно устроилась среди подушек. Глядя на нее, Кирилл подумал, что так ловко умеют устраиваться только женщины и кошки.
— Слушай, Женька, — сказал он после того, как они выпили еще по одной, — сможешь ты объяснить мне вот такую вещь: почему получается, что это мы сидим сейчас за столом, именно мы, а не кто-нибудь другой? Представляешь, такая огромная цепь, а замкнулось именно наше звено!
— Чье-то должно было замкнуться, старик.
— Ты меня не понял, Женька. Я говорю о том, что, если бы на моем или на твоем месте сидел бы другой человек, это была бы тоже комбинация, но случайная.
— Ты хочешь сказать, что все планировалось заранее?
— Я ничего не хочу сказать. Я спрашиваю: почему я еду к черту на рога и встречаю здесь Женьку Кулакова, а не Петьку Сидорова или Ваську Иванова?
— Флюиды, старик. Ведь есть же какие-то бабочки, которые находят друг друга по запаху! А если серьезно, я таким вопросом не задавался. Мы мыслим по-разному. Тебя интересует сам процесс, а мне куда интереснее, что из всего этого получится. Например, сейчас я думаю, что получится из нашего с тобой общения. Я стадная скотинка, старик, но беда в том, что в моем стаде одни собаки.
Женька усмехнулся.
— Кажется, я начал каламбурить.
— Тебе не надо больше пить, Женька, — сказала Вера. — Ты начинаешь молоть чепуху.
— Я чист как стеклышко, — сказал Женька пьяным голосом. Он был действительно похож на пьяного.
Кириллу и раньше случалось наблюдать моменты внезапного опьянения у людей тонко организованных, и он знал, что это опьянение у них так же быстро проходит.
— Тайм-аут? — предложил он.
Женька пожал плечами.
— У тебя есть кофе, Женя? — спросила Вера.
— Есть, — ответил Женька. — Сварить?
— Я сама, — сказала Вера, вставая с тахты.
— Сиди, — удержал ее Женька. — У меня хитрая плитка. А потом, радость моя, женщины совсем не умеют варить кофе. Так же, как гладить брюки.
— Он сегодня какой-то странный, — сказала Вера, когда Женька вышел в коридор. — Он вообще какой-то
странный в последнее время. С ним невозможно серьезно говорить.
— Вы давно его знаете?
— Год. Я приезжала сюда делать осмотр, и он привел ко мне собаку. Она была старая, у нее выпадали зубы, и Женька хотел, чтобы я ее вылечила.
— А может, это был предлог?
— Нет. Во-первых, до этого мы не встречались с ним; во-вторых, он мог бы прийти и сам, без собаки; в-третьих, Женька человек решительный. Когда я ему понадобилась, он разыскал меня и свалился как снег на голову. Помню, у меня была очередь, но он каким-то образом ухитрился пробиться в кабинет. И сидел целый час, а я ходила, как дурочка, вокруг и не знала, что мне делать.
— Представляю, — сказал Кирилл. — А вы знали, что он работает у Побережного?
— Тогда еще нет. Да мне и в голову это не пришло, я боялась, что вот-вот войдет кто-нибудь из начальства и увидит, чем я занимаюсь на работе. А потом я как-то приехала на почту. Не помню зачем. Кажется, в связи с какой-то путаницей, кто-то что-то получил за меня. Тогда я и увидела Женьку во всем блеске. А вообще-то вы не думайте, что работать каюром легко. Григорий Дмитриевич очень ценит Женьку. Женька в прошлую зиму один развозил почту по всему острову. Сколько раз попадал в пургу. Здесь бывают такие пурги, что по неделям нельзя выйти из дому. Женька несколько раз замерзал. Его выручают смелость и собаки. У него великолепная упряжка.
Кирилл сделал жест, означавший, что уж кому-кому, а ему это хорошо известно.
— Для первого раза эта великолепная упряжка загнала меня всего-навсего на столб.
— Правда? — рассмеялась Вера. — Наверное, это было очень смешно!
— Смотря кому. Собаки — так те просто подыхали со смеху.
— Не обижайтесь, Кирилл, — все еще смеясь, сказала Вера. Она показала на магнитофон. — У Женьки где-то должен быть Окуджава. Я сейчас поищу.
Кирилл выключил магнитофон и переменил катушку. Потом снова включил. Послышались аплодисменты, смех, затем наступила тишина, в которую, словно грохот шагающих солдатских сапог, ворвались мажорные аккорды гитары.
— Мне очень нравится Окуджава, — сказала Вера. — У него есть потрясающие вещи.
Из коридора вернулся с кофейником Женька.
— У меня склероз, — объявил он, хлопнув себя по лбу. — Я забыл пожарить печенку. Но это еще не все. Я оставил ее у собак, а эти звери наверняка уже сожрали ее.
— Черт с ней, с печенкой! — сказал Кирилл. — Будем пить кофе. Он как раз здорово помогает от склероза.
— Это чай, — поправила его Вера.
— Нет, и кофе тоже, — настаивал Кирилл. — Я где-то читал.
— Наверное, в "Медицинском вестнике", старик, — насмешливо сказал Женька, разливая кофе, — Вера, есть такой? И скажи, сколько тебе класть сахару.
— Два куска.
— А тебе, старик?
— Тоже два. И не мешай сразу, пусть сначала растают.
Окуджава пел "Леньку Королева".
— Мне всегда ужасно жалко Леньку, — сказала Вера. — Наверное, это глупо., но я ничего не могу поделать с собой.
— И не надо ничего делать, радость моя, — сказал Женька. — Вот тебе кофе, и давай пей.
— Можно подумать, Женька, что это доставляет тебе удовольствие.
— Что это, радость моя?
— То, что ты весь вечер паясничаешь.
Женька притворно воздел руки:
— Нет, вы только посмотрите на нее! От тебя ничего невозможно скрыть, радость моя! Ты опасная женщина!
Прихлебывая кофе, Кирилл с удовольствием следил за пикировкой. Непринужденность обстановки и выпитое оказывали свое действие: заботы, еще вчера терзавшие Кирилла, отступили куда-то на второй план. Остались лишь эта тесная уютная комнатка и его новые знакомые, о существовании которых он и не подозревал всего два дня назад и которых, как ему теперь казалось, знал всю жизнь. Они прекрасные люди, этот неудавшийся историк Женька и его темноликая "мадонна". И пусть она не знает, кто такие были краснорубашечники, зато она наверняка знает много такого, о чем он, Кирилл, даже не догадывается. Женщины всегда лучше мужчин запоминают детали. И пусть они скорее поженятся и живут в этой комнате. Он станет приходить к ним по вечерам, сидеть на тахте и говорить с ними обо всем на свете, потому что они интересные собеседники и очень симпатичные люди…
— У тебя найдется еще что-нибудь выпить, Женька?
— Праздный вопрос, старик! Мои погреба практически неистощимы.
— Тогда налей. И давай выпьем за женщин. Я знаю, это банально, но в такам случае что не банально?
— Ого! Я вижу, у тебя расходится аппетит, старик! Радость моя, ты слышишь? За тебя желают выпить!
— Не передергивай, Женька. Я сказал: за женщин.
— Знаем, знаем, все так говорят!
Женька встал из-за стола и, немного покачиваясь, направился к двери. На пороге он обернулся.
— А потом запомни, старик: общие формулировки всегда предполагают частности. Ибо состоят из них. — Он подумал и добавил: — Только вы не воображайте, что я такой умный. Это плагиат. Так любил говорить один мой знакомый доцент.
Женька вышел в коридор и через минуту вернулся с новой бутылкой.
— Радость моя, — сказал он, — выключи эту адскую машинку и садись к нам. Давайте-ка и в самом деле выпьем.
— Только непременно чокнемся, — сказала Вера. — Мне надоело пить как биндюжники.
— Узнаю, — сказал Женька. — Узнаю брата Колю!
— Помолчи, пожалуйста, Женька, — сказала Вера.
Но Женьку не так-то легко было угомонить.
— Хотите анекдот? — предложил он.
— Давай, — сказал Кирилл.
— Только не солдатский, — предупредила Вера.
— Два слона вяжут на дереве. Мимо летит лошадь. "Смотри!" — толкает один слон другого. "Не обращай внимания, — отвечает тот, — гнездо где-то рядом".