Но мать удержала его.
Заключенные в роскошные рамы, зеркала превратились в невиданный калейдоскоп, бесконечно отражая позиции этих вооруженных танцоров. На своем веку зеркала видели столько жестокости и роскоши! Сорок пять лет под аккомпанемент шума возводимых лесов, под скрежет прислоненных к стенам стремянок, под скрип строительного мусора под ногами, расчистка которого стоила больших затрат, под насвистывания маляров, грохот поднимаемых наверх камней и катящихся тачек в облаке известковой пыли – все это для того, чтобы извлечь из раковины чистейшую жемчужину. Радужно-кристальные зеркала отчасти сохранили память об этом. Они запечатлели образ «короля-солнца», сначала молодого и влюбленного, затем отяжелевшего под грузом своего немыслимого ореола, подавляющего целый свет своей славой, которая намного превосходила его самого, тогда как старость уже сгибала его спину и плечи. Они вибрировали в ответ мерным шагам Бенджамина Франклина в его зашнурованных ботинках, Расина, направлявшегося с рукописью «Эсфири» под мышкой к апартаментам госпожи де Ментенон; они перешептывались, отражая хрупкую и жеманную внешность Помпадур, и запотевали в тот вечер, когда состоялся выход дрожащей Дюбарри; они воспевали белизну и розовый румянец шестнадцатилетней Марии Антуанетты, искавшей здесь свой путь, невозможный путь по увядшим лепесткам той молодости, которой ее лишали.
И вот сейчас перед ними танцевали дуэлянты, приветствуя этот карнавал Истории.
Версаль!
Поединок начался.
Прима. Пьетро высоко поднял руку, большой палец вниз, дужки гарды в вертикальном положении. Секонда. Баснописец вытянул руку на уровне плеча, ладонью вниз. Раз, два, три, над схваткой парили тени Кальвакабо, Жиганти и Данси, написавших выдающиеся пособия по фехтованию, а также по танцу. Они соблюдали такт. Венецианец занял позицию терца, согнув руку, ладонь у правого бедра, суставами вниз. Кварта. Баснописец: рука слева, ладонью вверх, дужки гарды в горизонтальном положении. Пьетро атаковал и отступил, чтобы оказаться вне досягаемости; Баснописец: рипост, отход, новая атака. Затем темп ускорился. Один менял положение ноги, другой руки; один выбрасывал руку в тот момент, когда другой производил туше. Они кололи, парировали, прикрывались, уклонялись, переводили, отводили удар движением кисти, заигрывали со шпагой противника, нанося удары клинком, слева направо, справа налево! Пьетро перешел в атаку. Его шпага со свистом пронеслась перед шпагой противника, форте его клинка пересеклась с деболе шпаги Баснописца.[53] Казалось, время замерло, затем они разошлись. Пьетро повернулся вокруг собственной оси, чтобы избежать следующего удара; Баснописец также отступил на два шага; толпа приветствовала каждый удар возгласами. Лязг оружия не прекращался; каждый жест был похож на арабеску, бойкая техника, виртуозность двух этих мастеров представляли собой урок для зрителей; шелест рубах создавал звуковой фон дуэли, как и краткие возгласы фехтовальщиков; некоторые из толпы имитировали их жесты, у них пересохло во рту, а сердца бешено бились.
Вдруг Виравольта совершил серьезную ошибку. Он сделал выпад, но Баснописец, отведя плечо назад на манер итальянского приема scanso, живо уклонился. Он перешел в контратаку, и его клинок пронзил плечо венецианца, который вскрикнул от боли и отступил.
Их дыхание смешалось. Звери из басен все плотнее обступали их.
За актом акт идет на смену разнообразной чередой.
Через образы животных преподать урок людям…
Изображать прихоти и грехи человеческого общества…
А мы, какими животными являемся мы?…
Кровь пролилась. Пьетро сделал финт, чтобы вызвать парад[54] соперника. В свою очередь Баснописец допустил промах, бросаясь вперед, целясь кончиком клинка в Пьетро и согнув колено. Пьетро устремился в образовавшуюся брешь; рипост был молниеносным. Из рук противника была выбита шпага, и Пьетро решил, что победа за ним. Не тут-то было. Венецианец бросился на врага, а тот тем временем выхватил два кинжала, спрятанные у него на боку.
53
Форте – «сильная часть» шпаги, от эфеса до первой трети. Деболе – «слабая часть», первая треть клинка.