Да… чтобы прочесывать сорняки!
Пьетро отступил еще на несколько шагов. В голове его вихрем вертелись разные мысли. Он был не в состоянии поверить в этот спектакль. В лабиринте любви, в саду смерти его враг убивал, и убивал он in fabula![27]
Вдруг послышался голос:
– Орхидея, добро пожаловать в мой театр теней.
Кто-то сильно ударил Пьетро по голове.
Все вокруг него закружилось. Он покачнулся, тщетно попытался повернуться, чтобы посмотреть на атакующего, но ноги его подкашивались.
Он бросил последний взгляд на висящее тело Ландретто – и перед его глазами все померкло.
Акт III
Роза и лилия
Согласен я: со всех концов земли
Идут на нас свирепые враги.
Но то, что Англии угодно поскорей
Раздор посеять меж двух наших королей,
Хотя Людовик лишь на днях почил —
Понять мне не дает Всевышний сил.
Какому Геркулесу не прескучит
С той гидрою сражаться вновь и вновь,
Что новой головой отважно крутит
И не сдается, проливая кровь?
В львиной клетке
Зверинец Версаля
Открыв глаза, он увидел льва.
К ночному небу устремлялись прозрачные потоки воздуха.
Он лежал внутри… клетки.
«Нет, не может быть».
Сердце оглушительно стучало у него в груди.
Пьетро приподнялся на локте и еле сдержал крик.
В трех метрах от него храпел лев.
Версальский зверинец, построенный Ле Во у одного конца Большого канала, был первым сооружением Людовика XIV в окрестностях дворца. Передний двор вел к небольшому замку, на территории которого находились основные помещения, соединенные галереей с павильоном, служившим местом отдыха и обсерваторией. Поднявшись по лестнице и пройдя по безупречно убранному салону, посетитель попадал в кабинет восьмиконечной формы с семью оконными проемами и наружным железным коридором. Оттуда веером расходились семь дворцов, расположенных таким образом, чтобы со второго этажа их все можно было окинуть взглядом одновременно. Каждый был населен птицами и редкими животными и был огорожен лишь идущей по всему периметру металлической балюстрадой. На цокольном этаже был устроен украшенный ракушками и жерновыми камнями грот, в котором с пола и с потолка били многочисленные струи, а в центре находился вращающийся фонтан.
«Боже мой… Где я?»
Зрение Пьетро становилось более отчетливым по мере того, как к нему возвращалось сознание. Неподалеку со своеобразной грацией двигались египетские курочки с белым плюмажем. С годами фауна зверинца пополнилась дикими экзотическими животными. Из парка Венсенн, например, сюда были переведены верблюды и дромадеры, слон из Чандернагора, полосатый, как тигр, камышовый кот и носорог, на которого особенно любили заглядываться зеваки. Кроме того, в зверинце находились павлины, антилопы, тигры… и старый лев.
Пьетро попятился, его каблуки скользили на грязном полу клетки.
Зловонное дыхание зверя, смешанное с запахом крови, обдало его в тот момент, когда он коснулся плечом одного из прутьев клетки, в которой он находился.
Он услышал хриплое дыхание, затем его внимание привлек шепот.
Пьетро поднял глаза.
Перед ним был Баснописец.
Он сидел на железном балконе, расположенном над клеткой. Его рука в перчатке покоилась у него на коленях. В другой он держал красную розу. Он был закутан в плащ. Баснописец прошептал:
– Ш-ш-ш… Не разбудите его.
Виравольте показалось, что он заметил улыбку. Баснописец достал из-под плаща записку, развернул ее и бросил в клетку.
– Это для вас, Орхидея.
Пьетро не отрываясь смотрел на записку, которая падала порхая вправо и влево, как сухой листок на ветру… У него перехватило дыхание – казалось, что бумажка упадет на львиную морду.
Но в последний момент записка отклонилась от своей траектории… и приземлилась точно посередине между диким зверем и Виравольтой.
Венецианец машинально схватился за пояс. Но враг лишил его шпаги, а также пистолета господина Марьянна, перьев, кинжала – и даже карточной колоды. На Пьетро остались лишь его одежда и пояс с пряжкой.
Баснописец рассмеялся:
– Обратимся же к следующей басне.
Венецианец не мог разобрать текст басни, написанной на листке. Он не осмеливался сделать ни малейшего движения. Но он все-таки прочитал заглавие, и ему этого было достаточно.
«Лев и Мышь».
Зверь зарычал, как будто его сон потревожила какая-то мушка.
«На этот раз… ситуация не из легких», – подумал Виравольта.
27
In fabula – в басне. Ср. с поговоркой Lupus in fabula