Как же так?
Пьетро закусил губу. Герцог желает переговорить с ним о его деятельности под началом графа де Брогли… Баснописец?… Но ведь Пьетро убил его собственными руками четыре года назад! О чем же может идти речь? На какую драму намекает герцог? Его, Пьетро Виравольту, подозревают в совершении уголовного преступления? Не было ли это просто уловкой герцога, с помощью которой он хотел избавиться от него? Эти и подобные мысли теснились у него в голове. Венецианец казался озадаченным. Вдруг он заметил, что в конверт была вложена еще одна страница.
Ее текстура поразила его.
Пьетро медленно поглаживал зернистую поверхность этого странного листка.
«Пергамент или… человеческая кожа?» – подумал он.
Какое-то мгновение чудовищное предположение казалось реальностью.
«Человеческая кожа?»
У него замерло сердце.
Нет… Скорее, бычья.
Но цвет букв, из которых был составлен текст, напоминал кровь.
Кровавые буквы…
И на сей раз… не бычья кровь.
«Но зачем посылать это именно мне?»
«Лисица и Аист
Волк и Ягненок
Лягушка и Вол
Ворона и Лисица
Лев и Мышь
Собака и ее тень
Обезьяна-Король
Стрекоза и Муравей
Заяц и Черепаха
Лев состарившийся
Пьетро поднял голову.
– Отец, что происходит? – спросил Козимо, который все еще держал в руке шпагу.
– Пьетро? – подхватила Анна.
Солдаты, посланные д'Эгийоном, окружили его.
Капитан приказал ему последовать за ними.
– Господин де Лансаль… Это… не совсем письмо.
– Ах так?
– Это мандат. Господин де Лансаль…
Капитан сделал знак.
– Вы находитесь под арестом.
И пока его везли под конвоем, Пьетро вспоминал то, что произошло четыре года назад – в день свадьбы Марии Антуанетты.
Четыре года назад, май 1770 года
Атака по-австрийски
Оперный театр Габриэль, сады и крыши Версаля
Едва переступив порог оперного театра, переоборудованного в бальный зал, Пьетро Виравольта услышал, как вокруг восторженно перешептываются о супруге наследника.
Враг здесь, но где именно?
Пьетро повернулся лицом к придворным. Под плафонами и люстрами прозвучали первые такты. Оперный театр, недавно построенный в самом красивом дворце мира, был торжественно открыт – и по какому поводу: свадьба будущей королевы Франции! Толпа устремилась в овальный зал совершенных пропорций. Ложи обрамляли драпировки из голубого шелка; крытые зеркальные галереи бесконечно отражали сверкающие матовой позолотой скульптуры. Из-за того что паркетный пол, приподнятый у сцены, покрывал и оркестровую яму, зал казался огромным. И посреди его танцевала она! Танцевала грациозно, в великолепном платье. А между тем Мария Антуанетта уже оказалась в эпицентре неожиданного скандала Будущая супруга наследника была дочерью принца из Лотарингии, и представители лотарингской династии обратились к Людовику XV с просьбой оказать им особую честь, позволив танцевать сразу после урожденных принцев и принцесс, то есть до герцогов и герцогинь. В конце концов монарх дал согласие, и, возмущенные подобным нарушением протокола, герцогини убедили некоторых придворных не являться на бал.
Но супруга наследника, только что ставшая французской принцессой, в упоении танцевала, ничего не зная об этой битве за первенство и не обращая на окружающих ни малейшего внимания!
Придворные кружились в заданном ею темпе. Музыкальные волны катились из одного конца зала в другой; музыканты с жаром водили смычками. Мария Антуанетта сияла. Не лицо светилось радостью. Она скользила по паркету в парс с самим королем. В это время внук монарха Людовик Август пытался принять более естественный вид, а Виравольта оставался начеку, не сводя глаз с толпы.
Как его предупредил один из швейцарцев, по рукам начала ходить досадная эпиграмма.
Она была подписана неким Баснописцем. Виравольта подозревал, что ее не распространял тайком какой-нибудь герцог или иной персонаж голубых кровей – выходка была слишком похабной, и никакой аристократ не решился бы пасть так низко, – хотя его венецианский опыт и подсказывал, что признаки гниения можно обнаружить и под кружевами. Было ясно одно: супруга наследника еще, можно сказать, не успела приехать, а уже сотни глаз следили за ней, ожидая, когда она сделает неосмотрительный шаг. В течение вечера пришло еще одно донесение, на этот раз от капитана гвардейцев: «Баснописец сообщает, что он сегодня будет здесь. Среди придворных».