- И зачем творить мир, в котором можно только выживать?
Заклинатель посмотрел на меня с жалостью, как на безнадежно больного, и вместо ответа повернулся к собрату:
- Это вы из светлого хранителя хотите сделать человека?
- Проехали, - Шеннейр устало надавил на переносицу, словно его заранее мучила мигрень. - Раз уж вы сами неспособны связаться с Источником, объедините свое сознание с моим. Покажу, что делать. Это-то вы умеете?
- Нет.
Он обернулся ко мне, все еще не желая верить услышанному:
- Это умеет каждый светлый, прошедший второе посвящение.
- Но я не проходил второе посвящение.
На миг мне показалось, что сейчас он сорвется, но каким-то чудом Шеннейр сумел сдержаться.
- Да чему вас учил Ишенга, Рейни?!
- Ничему, - легко признал я. Главы гильдий не тратят время на каждого рядового слабого мага. А мой магистр не только не успел меня научить - он не успел ужаснуться перспективе. - Шеннейр, вы как бы его убили.
Повисшая после этого пауза была напряженной и странной. Если в Миле еще могла проснуться чуткость, как обычно вместе с чутьем на неприятности, то теряюсь в догадках, отчего молчал Шеннейр. Должно быть, еще раз переживал этот знаменательный момент.
- ...М-да, нехорошо получилось, - наконец сделал он вывод. - И что вы предлагаете?
- Пойдем пить чай? - с надеждой отозвался я. Темные ответили зверскими взглядами и решили страдать дальше.
- Снова проехали, - темный магистр отступил к краю рисунка, поправил манжеты на куртке, воротник, и сунул руки в карманы, словно пытаясь не тянуться к оружию. - Раз уж я прикончил вашего учителя, то я ваш должник, не так ли?
О светлой магии Шеннейр имел представление давнее и крайне смутное. Нет, он искренне старался быть терпеливым и объяснять все подробно и по нескольку раз. Потом терпение заканчивалось, и темный маг начинал злиться и выходить из себя. А я не мог избавиться от мысли, что слушаю врага, пусть этот враг говорит полезные вещи. И так в полной гармонии мы пробились несколько часов над заумной хренью, которую самозваный наставник называл "каким-то вашим элементарным контуром взаимодействия".
Когда с таким трудом построенная золотистая печать вновь рассыпалась в воздухе, Шеннейр воспринял это с обреченным спокойствием. Таким вымотанным он не выглядел даже после встречи со своей гильдией.
- Ничего, Кэрэа, не расстраивайтесь. Года через два у вас получится.
- Сдаетесь? - презрительно хмыкнул Миль, и темный магистр посмотрел на него с глубоким удивлением:
- Я не разбрасываюсь обещаниями.
И ушел в глубокой задумчивости, оставив меня сидеть в центральной рунной пентаграмме и грустить. Меня напрягали подобные намерения, но лавину уже не остановишь.
- Не будь ситуация так серьезна, я бы решил, что вы издеваетесь.
Я тоскливо посмотрел на заклинателя, недреманной совестью вставшего над душой и полностью загородившего пейзаж. Предположения - это не доказательства.
- Что вы здесь делаете, Миль? Я думал, вы будете держаться как можно дальше от событий.
Кажется, я задел больную тему. Собеседник поморщился, но счел нужным просветить:
- Не то чтобы мне давали право голоса... Но словам Нормана я склонен верить. И меня не прельщает перспектива отдавать свою судьбу на произвол светленького недоучки.
- Хорошо. Спасибо, что пришли. Мне очень не хватало вашей поддержки.
- События - это вокруг, - собеседник явно желал высказаться, и мое нежелание роли не играло. - Здесь - око урагана. И вы сидите в его центре, сложив руки, и делаете вид, что это к вам не относится.
Внутри легонько царапнуло раздражение. Множество куда более сильных и талантливых магов делали то же самое. Но я же был светлым, а значит, на меня можно свалить любую проблему.
- Какие у вас образные сравнения, Миль, - я смирился с помехой и лег на камни, устремляя взгляд вверх. В который раз небо закрывала облачная пелена, размытая, такая знакомая и умиротворяюще-серая. - Норман-Норман-Норман. Почему вы отдали человеческую страну нелюдям?
Всего Эршен насчитал десять переворотов, Лоэрин утверждал, что их было одиннадцать. Пусть у гильдии иммунитет к хаосу, что творится в стране, но это уже перебор.
- Да кому оно нужно? - философски вопросил маг и, предупреждая мои вопросы, скучно пояснил: - Вы же слышали, в чем обвинили Шеннейра - что он сделал, чтобы победить светлых - призвал с той стороны заарнского князька со свитой. Выгнать обратно не получилось, и все понадеялись, что в нашем климате они сами передохнут. А они все не дохли и не дохли, не дохли не дохли, и последний правитель Аринди - идиот, как и предыдущие - первым же приказом повелел возвести себе памятник на главной площади и уничтожить тварей.
- "Очистить землю от мерзкой нечисти"?
- В точку. История умалчивает, чем Нормана не устроил памятник, но одной ясной ночью он пришел в столицу, вырезал всю верхушку и сказал, что раз люди - неблагодарные сволочи, то он будет править сам.
Таких подробностей я не знал. Среди наших ходили слухи, что темный магистр открыл Врата, но даже те, кто верил, считали, что он призвал отщепенцев, одиночек, группы наемников вроде команды Тхиа. Смешно, что мало кто верил. Шеннейру было плевать на методы, ведущие к победе.
- Правда?
- Или подумал. Мне без разницы.
- Восхитительно, - тихо заметил я.
А скажем еще прямее: последний правитель Аринди прищемил хвост не только заарнам, но и гильдии. И темные поддержали переворот, в обмен на широкие привилегии, разумеется. Вопрос в том, почему маги при всей страсти к халяве сами не претендовали на власть. Норману стоило бы задуматься над этим.
- А за что его так назвали? С чьей легкой руки это ушло в народ? Это же не титул, это приговор.
Миль равнодушно пожал плечами:
- Вы и это понимаете? Определенно, Рейни, вы меня радуете. Суть в том, что никто не любит заарнов.
- Но я слышал, что до него в Аринди была разруха.
По-моему, Норман вообще единственный, кого реально заботит ее благополучие. Хотя бы потому, что ему деваться некуда.
- Ну и что? Он все равно нелюдь.
Облака спустились с холмов, заполнили долину, окутали замок, и скоро не осталось ничего, кроме клочка каменного пола и белесой пелены, сожравшей весь мир. В ней пропал и Миль - я пропустил момент, когда он ушел, погрузившись в привычный полусон-полуявь. День угасал, так и не успев родиться, и грань, отделяющая его от сумерек, размывалась, становясь все тоньше.
Интересно, что чувствуют заарны, зная, что они так и умрут на чужбине? Даже больше - что они обречены умереть. Потому что Миль прав, и никто не потерпит правителя из другого мира. Рано или поздно Норман сделает ошибку - а он сделает, потому что чужак, это надо понимать - и гильдия с радостью объявит, что была против этого тирана, и свалит на него все грехи. Поэтому никто не станет ему помогать, ни сейчас, ни потом, что бы ни случилось.