***
...Мутные ручьи бурлили между домами и стекали обратно в море, унося с собой листья, ветки и прочий сор. Где-то вышибло стекла, где-то ободрало крышу и залило подвалы, и пасторальная Олива разом посмурнела, являя типичное зрелище городка, который не в добрый час посетили маги.
Хотя, если сравнивать с остальными примерами, от которых оставались груда обгорелых обломков, маги крайне вежливые и мирные. Раньше бы сказали, что море разгневалось, не получив жертву, но, скорее всего, волна стала ответной реакцией на магическое вмешательство. Поменялся ветер, поменялись течения, где-то потоки разомкнулись, где-то сместились, и вот результат. Светлые останавливали шторма только в крайнем случае, предпочитая уводить в сторону еще на этапе зарождения. Но Шеннейр и не собирался усмирять шторм, равно как кого-то спасать.
Стихия ударила о щиты, снесла их начисто и, порядком ослабленная, задела город лишь краем. Остатки черных башен уныло торчали из пены, внося в сердца жителей разлад и печаль, и люди уже потихоньку собирали вещи и уходили к холмам. Если защита не выдержала одну волну, скажем честно, не самую высокую, то первый же осенний шторм сотрет Оливу со всех карт. Мне было удивительно, что нас не пытались обвинить; может быть, они понимали, что такова цена за спасенные жизни. Или боялись злить темного магистра, который в отместку за неблагодарность мог утопить рыбаков обратно.
Он и так был слегка на взводе, когда забрал попавшийся под руку катер и умчался к волноломам, не дожидаясь, пока море успокоится. Хотя, на мой взгляд, там уже нечего было восстанавливать, но заниматься этим все равно придется темной гильдии. Что ж, такова их судьба.
- ...Кэрэ! Тсо Кэрэ!
Я обошел груду водорослей, скрипящих под ногами, и свернул в переулок, по направлению к беспорядочным крикам, в которых звучал страх.
Этот уголок берега выглядел печально, но оживленно. Люди толпились на одном пятачке, нерешительно тыкая палками и гарпунами во что-то темное, похожее на чернильное пятно с белыми пятнышками у глаз. Волна выкинула на берег маленькую островную акулу; на матовой коже уже виднелись кровоточащие ранки, но глупая рыба только беспомощно раздувала жабры, не торопясь прыгать на мучителей. А окружающие так ждали.
- Близко подобрались, - сплюнул мой сосед и повернулся ко мне, явно ища поддержки. В море уже мелькали хищные черные плавники, подбираясь все ближе и ближе. - Ишь, злятся, что ничего не досталось. Чтоб вы подавились, колдовские твари...
Я молча оттолкнул гарпуны и поднял гладкое тело с песка.
Рыбина оказалась хоть и маленькой, но тяжелой, гладкой и неудобной. Детеныш; взрослую было бы не утащить. Счастье еще, что не пыталась дергаться и залепить мне плавником, усыпленная целительной магией. Я еле доволок эту тушу до воды, не успокоившись, пока не забрел по пояс, и только тогда опустил ее в волны.
Ветер доносил с берега обрывки криков. Острые плавники закружили рядом, задевая ноги; старшие толкали мелкоту дальше от берега, окутывая волнами симпатии и радости, а потом потащили за собой, быстро скрывшись за мысом. Островные акулы - хорошие эмпаты. Они всегда сбиваются в стаи.
- Нужны вы им, - я отвернулся и устало побрел на сушу. Люди стояли молча, опустив гарпуны, и я надеялся, что меня хотя бы не утопят, как колдуна.
Что примечательно, не утопили. Странных событий в моей жизни становилось все больше.
- М-магистр! - вместо жаждущей крови толпы на пирс выбрался человек в форме служащего городской управы - блеклый, светлоглазый и светловолосый. От удивления, что меня даже не покусали, он позабыл, что хотел сказать, вместо этого брякнув: - В-вы с островов?
- Маро Раэта, - я неохотно кивнул, признавая земляка. Неудивительно. На побережье нас множество: дети смешанных браков и беженцы, особенно беженцы.
В глазах собеседника сверкнула радость:
- Это тот, который ушел под воду? Я с Киину, нас вывезли, когда началось извержение... А вы - наследник самого Ишенги?
Я вздрогнул и вновь кивнул. Фактически, это было так.
Встретиться с сородичем оказалось неожиданно приятно, как и слушать почти позабытый мягкий акцент. К нам присоединились какие-то люди, спрашивающие, далеко ли уплыли акулы и скоро ли придет новая волна, глава Оливы, живо интересовавшийся, зачем сюда понаехало столько магов, капитан с разбившегося кораблика, неожиданно решивший сказать спасибо, и вихрь беседы затянул в себя, даря слабое ощущение жизни.
Обитатели Оливы собирались устроить палаточный лагерь на холмах, и я поневоле почувствовал вину. Если бы щиты рухнули потом, то без жертв бы не обошлось, но рухнули-то они сейчас. Скоро сезон штормов, а значит, дожди, холод и болезни, а местный глава - далеко не Норман, который способен столицу переселить за неделю.
Внезапная идея становилась все более и более привлекательной. Зачем мудрить, если рядом есть почти готовое убежище, рассчитанное на долговременное проживание людей?
- Лорд Норман рядом ничего не строит?
Собеседники переглянулись, разом помрачнев, и глава Оливы, мэр Конрад, наконец выдавил:
- Этот... строит.
- Мы строим, - со скрытым протестом буркнул капитан. - Сами себе тюрьмы.
На него посмотрели косо, даже отодвинулись, но не возразили.
- Какие тюрьмы? - переспросил я, наткнувшись на всеобщее молчание, пока выходец с островного Киину не пояснил грустное:
- А вы думаете, для чего все это? Там уже места хватит, чтобы всю страну загнать под землю.
Так, спокойно. То есть милейший правитель Аринди даже не удосужился объяснить, что он делает и зачем. Конечно, никто у него не спрашивал, но...
- Нелюдь, - обвинительно припечатали из задних рядов.
Я на мгновение зажмурился, глубоко вдохнул и со спокойной обреченностью посмотрел на столпившихся вокруг людей. Они ждали, и я, светлый магистр, должен был дать ответ.
Дать ответ, найти машину, добраться до убежища, достать охрану, отыскать среди нее главного. Если окружающие думали, что полчаса ругаться с красноглазым комендантом по-заарнски, убеждая связаться с Норманом, а потом убеждать Нормана - это сложно, то они никогда не были в Хоре. Гораздо труднее оказалось заставить горожан спуститься под землю, и если бы не эмпатический дар, я бы вовсе не взялся за это дело. И, видит Свет, лучше им не знать, что вместо главного аргумента я пообещал Норману тестирование систем жизнеобеспечения на человеческом материале. Та еще практичная личность.
Убежище Оливы явно перешло в разряд долгостроя, и те помещения, что заарны со скрипом согласились открыть, красовались пустотой и аскетизмом. Зато здесь было тепло и крыша над головой. Мокрые и уставшие люди устраивались прямо на полу, пришибленно глядя на стоящих у стенки заарнов, а заарны глядели на них с абсолютно теми же эмоциями. Вера в происходящее пробивалась в сознание жителей с трудом; потом несколько человек куда-то сбегали, приставили к стене знакомый черный портрет в трогательной траурной рамочке, и им стало лучше.