Перед тем как иди к Петру, он решил зайти в магазин, купить каких-нибудь гостинцев. Вся торговля в деревне была сосредоточена в центре. Вокруг небольшой заасфальтированной площади, на которой останавливался автобус из райцентра, стояли почта, сельсовет да сберкасса, а чуть в сторонке — пара продовольственных и промтоварный магазины. Это место в деревне так и называли — «площадка». В советские годы здесь на столбе висел большой громкоговоритель, который днем всегда работал, вещая передачи центрального радио. Бодрым голосом дикторы оповещали селян о выплавленном чугуне, надоях молока, о новостях на международной арене, звучали песни, концерты. Такое звуковое сопровождение вызывало ощущение бурно идущей жизни, постоянного движения, даже если на «площадке» никого и не было. Но сейчас тут было совсем тихо и действительно пусто, несмотря на то что было воскресение, и день был в самом разгаре. Казалось, деревня, словно вымерла.
Артем зашел в магазинчик с вывеской «Продукты. Круглосуточно». Покупателей не было. Худая остроносая продавщица в очках, увидев посетителя, встала со стула, стоящего у небольшого зарешеченного окошка и, поджав губы, подошла к кассе.
— Добрый день, — поздоровался Артем.
— Здрас-сьте, — чуть слышно ответила та, не глядя на него.
На вид лет сорок, сорок пять, короткая стрижка, форменный синий халатик поверх вязаного свитера с высоким воротом, на халатике приколот небольшой бейджик с надписью красным фломастером «Зинаида». Артему она была не знакома, видимо, не из местных. Он посмотрел на густо заставленный товаром стеллаж позади продавщицы:
— Зинаида, скажите, пожалуйста, что у вас можно из пряников или печенья купить? Только что-нибудь хорошее и свежее.
— Всё на полках. — И ленивый взгляд в окно с выражением лица уставшей непонятно от чего страдалицы.
Артем посмотрел на женщину и усмехнулся.
— Понятно всё с вами… — тихо пробормотал он.
Добрая часть стеллажа была отдана под напитки. Здесь завлекала всеми цветами радуги газированная вода в пластиковых бутылках, яркими упаковками привлекал внимание разномастный сок, пару полок занимали пиво и водка. Вторая половина была уставлена кондитерскими изделиями, консервами, крупами, лапшой и прочими продуктами. Роль прилавка выполнял здоровенный холодильный ларь, в котором жались друг к другу замерзшие пельмени и мороженое.
Купив булку хлеба, пакет пряников и коробку конфет, Артем, никуда больше не заходя, пошел сразу к Петру.
Светлана, жена Петра, сидела у стола и листала какой-то журнал, когда в двери зашел Артем. Подняв глаза на гостя, она отложила в пепельницу сигарету, которую держала в руке.
— Ёлы-палы, какие люди! Петька, иди сюда, Артемка в гости заявился! — громко сказала она, растянув в улыбке рот и сверкнув золотой коронкой. — Здоро́во! Каким ветром тебя в нашу дыру занесло?
— Привет, — Артем улыбнулся и протянул пакет с гостинцами. — На вот, взял кое-что к чаю.
— Ха! — Светлана растянула рот ещё сильней. — Чаем, что ли, решил отделаться? Не выйдет! — Она погрозила пальцем.
Из комнаты вышел хмурый и небритый Петр.
— Здоро́во, брательник. — Он протянул руку Артему.
— Привет! — Артем поздоровался с братом, они обнялись.
— Заходи, раздевайся. Ты как в наши края?
— Да вот отпуск взял, решил съездить, родню попроведать. Как говорится, себя показать да людей посмотреть.
— Чё тут у нас смотреть-то? Или забыл уже всё? — вставила Светлана, криво усмехнувшись. — С каждым днем только хуже, да хуже.
Петр махнул на неё рукой и поморщился.
— Да ладно тебе! Хуже ей… И так дома сидишь, ни хрена не делаешь, а всё чего-то жалуешься.
— Ага! «Ни хрена не делаешь…» А кто тебе каждый день жрать готовит, кто тебя обстирывает, кто за детьми смотрит? А? Это что, по-твоему, ни хрена не делаю? — Сердито зыркнула на мужа жена. — Не слушай его, Артемка, он тебе наговорит сейчас.
Петр был на три года старше двоюродного брата. С будущей женой, которая в свою очередь была старше его тоже на три года, он познакомился, когда служил в армии в соседней области. Когда он демобилизовался, она неожиданно согласилась ехать с ним в деревню. Так они и поженились, родили двоих мальчишек, и жили здесь вот уже двенадцатый год. Светка, родив детей, на работу больше не выходила, объясняя это необходимостью воспитывать сыновей. Петр ей периодически пенял на это, но спорить со Светкой было трудно, да считай и невозможно — баба она была горластая, нахрапистая и переорать могла любого.
— Ой, Артемка, только вот у нас сейчас правда жрать ничего нету, — протянула она, жалобно глядя на мужнина брата. — Слушай, а ты деньгами не богат?