Когда это завершилось, я смело обратила мысли к будущему, раздумывая, прежде всего, что принесет мне следующий день, и также планируя выполнение своего задания. Я гадала, удастся ли мне переправиться через реку к цели моих необычных трудов, на время стать пациенткой учреждения, заполненного душевнобольными. И, в таком случае, какой опыт ждет меня там? А что будет после? Как я освобожусь? Ах да, я уже говорила, что меня освободят.
Это была одна из удивительнейших ночей моей жизни. На несколько часов я была целиком и полностью наедине с собой и своим внутренним миром.
Я выглянула в окно и с радостью заметила слабый свет зари. Рассвет разгорался стремительно, но по-прежнему стояла мертвая тишина. Моя соседка спала. Мне оставалось вытерпеть еще час или пару часов. К счастью, я нашла некоторую пищу для своей умственной активности. Роберт Брюс в плену сохранял веру в будущее и проводил время так приятно, как это было возможно в тех обстоятельствах, наблюдая, как паук обустраивает свою паутину. Меня заинтересовали менее благородные паразиты. Все же я верю, что провела довольно ценное для натуралистов исследование. Я чуть было не провалилась в сон, несмотря на все мои усилия, когда я была внезапно встревожена и возвращена к бодрствованию. Мне показалось, будто я услышала, как что-то проползло и упало на покрывало с едва слышным шлепком.
У меня появился шанс исследовать этих любопытных насекомых весьма подробно. Они, очевидно, явились завтракать и были слегка разочарованы тем, что их главного блюда не оказалось на месте. Они бегали по подушке туда-сюда, потом собрались вместе и, кажется, о чем-то общались меж собой. Они вели себя так, словно их серьезно озадачило отсутствие их аппетитного завтрака. После некоторой «беседы» они наконец пропали, отправившись искать жертв в другом месте, и мне осталось проводить долгие минуты, обратив внимание на тараканов, чьи размеры и ловкость несколько удивили меня.
Моя соседка спала крепко и достаточно долго, но теперь она проснулась и выразила удивление, увидев, что я до сих пор бодрствую и выгляжу встревоженной. Она, по-прежнему благожелательная, подошла ко мне, взяла меня за руки и сделала все, что могла, чтобы успокоить меня, спрашивая, не хочу ли я отправиться домой. Она оставалась со мной наверху, пока почти все не ушли из дома, и только потом отвела меня на цокольный этаж, чтобы позавтракать булочкой и чашкой кофе. Позже, сохраняя молчание, я вернулась в свою комнату и с угрюмым видом расположилась там. Миссис Кейн волновалась все сильнее и сильнее.
— Что можно сделать для вас? — восклицала она постоянно. — Где ваши друзья?
— Нет, — отвечала я. — У меня нет друзей, у меня есть чемоданы. Где они? Они нужны мне.
Добрая женщина старалась утешить меня, говоря, что они обязательно найдутся. Она уже верила в мое безумие.
Но я прощаю ее. Только оказавшись в беде, человек понимает, как мало сочувствия и доброты можно найти в этом мире. Те женщины во временном доме, которые не боялись меня, хотели немного развлечься за мой счет, так что они приставали ко мне с вопросами и замечаниями, которые были бы жестоки и бесчеловечны, если б я вправду была сумасшедшей. Одна лишь эта дама из всех, приятная и вежливая миссис Кейн, выказывала настоящее женское сострадание. Она заставила остальных перестать дразнить меня и заняла кровать той особы, что отказалась спать в одном помещении со мной. Она не соглашалась оставить меня одну или запереть меня на ночь под замок, чтобы я никому не причинила вреда. Она настояла на том, чтобы остаться со мной и оказать мне помощь, если таковая потребуется. Она приглаживала мои волосы, смочила водой мой лоб и говорила со мной тем утешающим тоном, каким говорят матери с больными детьми. Всеми способами она пыталась заставить меня лечь спать и отдохнуть, а под утро встала и укутала меня одеялом, опасаясь, что я могу простыть. Потом она поцеловала меня в лоб и прошептала сочувственно:
— Бедное, бедное дитя!
Как я восхищалась храбростью и добротой этой женщины! Как мне хотелось успокоить ее и шепнуть ей, что я вовсе не безумна, и я всем сердцем надеюсь, что, если с любой девушкой случится то несчастье, которое изображала я, она сможет встретить на своем пути кого-нибудь столь же доброго и человечного, как миссис Рут Кейн.
Глава 4
Судья Даффи и полиция
Но вернемся к моему рассказу. Я придерживалась своего образа, пока не вошла помощница хозяйки, миссис Стэнард. Она попыталась убедить меня вести себя тихо. Я была уверена, что ей хотелось выпроводить меня из дома всеми средствами, так мирно, как возможно. Но это было не в моих интересах. Я отказалась уходить и продолжила повторять про утраченные чемоданы. Наконец, кто-то предложил послать за полицейским. Через некоторое время миссис Стэнард надела свою шляпку и вышла из дома. Тогда я поняла, что стала на шаг ближе к сумасшедшему дому. Вскоре она вернулась, приведя с собой двух полицейских — крупных, сильных мужчин — которые вошли в комнату довольно бесцеремонно, явно ожидая встретить тут безумную и агрессивную особу. Одного из них звали Том Бокерт.
Когда они зашли, я притворилась, что не замечаю их.
— Я хочу, чтобы вы увели ее тихо, — сказала миссис Стэнард.
— Если она не пойдет с нами добровольно, — ответил один из них, — Я протащу ее по улице силой.
Я все еще не показывала, что знаю об их присутствии, но, конечно, мне не хотелось превращать ситуацию в скандал. К счастью, миссис Кейн пришла мне на помощь. Она рассказала офицерам, как я требовала вернуть мне потерянные чемоданы, и вместе они придумали план, как заставить меня пойти с ними, убедив, что мы все отправимся искать мое имущество. Они спросили меня, согласна ли я идти с ними. Я призналась, что боюсь идти одна. Тогда миссис Стэнард вызвалась сопровождать меня и велела двум полицейским следовать за нами на уважительной дистанции. Она надела на меня мою накидку, мы покинули здание через выход на цокольном этаже и пошли по городу, офицеры полиции шли за нами на некотором расстоянии. Мы без происшествий достигли участка, который добрая женщина представила мне как транспортную контору, в которой мы обязательно найдем мои утраченные вещи. Я вошла внутрь, дрожа от вполне обоснованного страха.
За несколько дней до этого я встречалась с капитаном МакКаллахом на собрании в Куперовском союзе и беседовала с ним, чтобы добыть некие сведения. Если он был в участке, мог ли он узнать меня? И тогда все было бы под угрозой, поскольку попадание на остров зависело от него. Я натянула свою соломенную шляпу так низко, как могла, и приготовилась к допросу. Разумеется, внушительный капитан МакКаллах был там и стоял около стола.
Он внимательно оглядел меня, пока другой офицер о чем-то тихо беседовал с миссис Стэнард и полицейскими, которые меня привели.
— Вы Нелли Браун? — спросил офицер.
— Полагаю, да, — сказала я.
— Откуда вы приехали?
Я ответила, что не знаю, и тогда миссис Стэнард рассказала ему все, что могла, обо мне — как странно я вела себя в ее доме, как я не сомкнула глаз всю ночь, и что, по ее мнению, я была несчастной девушкой, сошедшей с ума в результате жестокого обращения со мной. После некоторого обмена фразами между миссис Стэнард и двумя офицерами Тому Бокерту было велено отправиться с нами в суд на экипаже.
— Пойдемте со мной, — сказал мне Бокерт. — Я найду ваши чемоданы.
И мы отправились втроем — миссис Стэнард, Том Бокерт и я. Я заметила, что это было очень любезно с их стороны — пойти со мной, и что я это никогда не забуду. Пока мы шли по улице, я продолжала вспоминать о своих чемоданах, вставляя изредка замечания о грязной обстановке вокруг и странном виде людей, которых мы встречали на своем пути.