- Она сказала, что я… ?! – начал заводится пленный.
- Девушке и не надо ничего говорить, до двадцати лет она несовершеннолетняя, и за неё будет выступать ближайший родственник.
- Так не было же ничего! Вообще ничего! – парень, кажется, до сих пор не мог поверить, ошарашенно хлопая глазами.
- Ну, как же «ничего»? – со знанием дела подвела лейтенант. – Ты к ней ходил? От брата таился? На ночь оставался? Во-оо-от… Это уже совращение и посягательство на благочестие. На самом деле не особо страшная статья, - сделав паузу для осмысления, продолжила Ариана, - полагается публичная порка и полгода служения при храме, вразумительные беседы со святым отцом.
- Я не могу при храме! Эджес-Вух…
- Хорошо сказал, - хлопнула в ладоши девушка. – После таких заявлений на суде уже и доказывать ничего не надо будет. – Насиловал, не насиловал… Ты еретик! Уже можно к стенке ставить.
- Да, я… забыл, - замолкая, сглотнул эдаец. – Не верить нельзя…
Как ни торопилась тётка, а первым на кухне появился Дамир. По молчаливости и виноватым вздохам стало ясно, что затея с подкупом духовного лица не удалась.
- Вроде и свой, не из городских чистоплюев и понимать должен, - понуро вещал фермер, машинально отхлёбывая подставленный женою чай, - а всё одно… Даже слушать не стал.
- Слава Единому, что святой отец от подношений не отказался, - гнула свою линию Кора. – Раз взял в помощь голодающим, то может, хоть на небесах зачтётся. Ангелы – заступники, опустите очи светлые на нас грешных, смилуйтесь над рабами неразумными…
- Каким голодающим? – устало вздохнула Ариана. Слушать храмовые сказки на больную голову казалось чистым издевательством. – В каждом дворе – скотина, огороды у всех посажены…
- У нас в селе-то, конечно, - растерялась тётка. – Руки есть – земля прокормит. А в городе как? Там, небось, корову не заведёшь.
- Бабка, ну что ты как дитё малое, - сконфуженно вступился Дамир, понижая голос и, как будто между прочим, пробегаясь глазами по окнам. – Не в Ларут же Зальц гуся повезёт! И вино не для причастий оставил.
- А ты почём знаешь? – запыхтела фермерша, принимая воинственный вид. – По себе божьего человека судишь! Ставленника небесного хулишь!
- Акстись, бабка, кто хулит-то? – округлил глаза муж. – Я просто рассуждаю, что у святого отца есть более важные дела, чем возить убиенную, копчёную тушку в соседнюю епархию, и в его доме, наверняка, тоже есть голодающие…
- Ой, смотри… - сердито покачала головой фермерша, понемногу выдыхаясь. – Услышат тебя вестники крылатые…
Обсуждение давно перестало быть конструктивным. Девушка даже не пыталась встревать. Оскорблённый по самый не балуй эвнек, клянущийся тремя поколениями предков, избитый и опухший, но неизменно кладущий руку на несуществующий клинок. Кора, в святой простоте предлагающая прийти первыми с жалобой на избиение в храмовый совет и уповать на мудрость и справедливость «серых мантий». Дамир – деятельный, инициативный и наивный, не лучше жены. Разница лишь в том, что тётка несокрушимо верила в небесное заступничество, а он в силу земной протекции. За полчаса фермером были перебраны все друзья друзей на государственных постах, воскрешена в памяти дальняя, призрачная родня, могущая иметь хоть какое-то отношение к судебным процессам, а среди постоянных ярморочных покупателей припомнен храмовый дворник, как лицо безусловно сознательное и приближённое к священнослужащим особам. Насколько поняла Ариана, следующая взяточная делегация запланирована была именно к нему.
По окончанию совета лейтенант сделала самое умное, на что ещё была способна: покивала и завалилась спать. Глупости лучше вершить на трезвую голову.
Солнце пошло на убыль, село помаленьку затихало в преддверии вечерних хлопот. В своём доме, при хозяйстве заботы не переводятся, а всё ж подладиться можно. Большая часть работ с утра переделана, творческая мысль лениво дремлет, а скотину с пастбища гнать рано…
Ариана тоже дремала, привалившись в теньке к сараю, изредка, с неохотой обозревая пустой двор. Тишь и благодать. Может, надо было всё же досыпать в кровати? Или для поддержки поехать вместе со стариками в город? Так ведь нет же… Паранойя. Паранойя – великая вещь. С чего лейтенант решила, что он соберётся именно через эти ворота? Ведь вполне может спокойно с лестницы и… Да какая разница… вот он идёт.
- А ты всё-таки суицидник… - Тимур вздрогнул от неожиданности, напряжённо высматривая говорящего. Наткнулся взглядом на её импровизированную лёжку и выдохнул уже спокойнее. – Куда?! – зычный окрик заставил парня в очередной раз замереть у ворот.