Выбрать главу

Ариана, прохаживаясь возле окна, исподволь бросила взгляд на сокамерника. Лица у бывалых после набега тоже искромсанные, а у этого шрамов нет… Зато рубаха, домотканая, горская.

Ужин отличался от обеда только вязкостью содержимого миски и большой кружкой воды, которую выдавали вместо вонючего бульона. Единственный питьевой источник, средство гигиены и десерт, смакуемый сутки до следующего раза. А дальше… Ожидание допроса, бесцельное топтание вдоль четырёх стен, попытки высунуться в окно, мат коридорного, погашенный на ночь свет…

 

- Ты спишь, что ли?

Ариана устало вздохнула, открывая глаза. Вот только задремала еле как… И плечо не болело…

- Чего тебе? – даже не попыталась изобразить дружелюбие девушка, поворачиваясь к неподвижной фигуре у стены.

- Мне – ничего, - бесцветно отозвался Захар. – Но тут про подельника твоего спрашивают… Лучше ответить.

 

Лейтенант нехотя собрала себя с пола и села, по-совьи моргая в темноту. Ну, вот вам, пожалуйста… на фоне стресса очередной припадок. Хотелось верить, что галлюцинации дальше разговоров не пойдут и не спровоцируют буйство. Спарринг вместо сна – не самое приятное времяпрепровождение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

 

- Кто спрашивает? – вяло поинтересовалась Ариана. – Они здесь? Ты их видишь?

 

В ответ на сбор анамнеза послышался приглушённый мат больного, сдобренный парой нелицеприятных сравнений.

 

- Иди сюда, - нетерпеливо засопел сокамерник. – Тихо только! Слушай…

 

Девушка озадаченно потёрла затылок, и правда, разбирая возле стены едва различимый, ритмичный стук.

 

- Местную азбуку ты, конечно, не знаешь? – риторически и не слишком довольно осведомился Захар. – Тебе ещё и переводить надо?

- Уж сделай милость, - хмуро съязвила она, тоже переходя на шёпот.

 

С полминуты тишина прерывалась только настойчивым звуковым рядом из соседней камеры и сопением невольного переводчика, что-то шустро считающего на пальцах.

 

- Эдаец… Тимур… фермерский… С тобой был?

- Да, - всё ещё с недоверием косясь на его манипуляции, нехотя подтвердила Ариана.

- Вина за ним какая? – удостоив сокамерницу прожигающего взгляда, Захар с трудом удержался от выяснения отношений прямо на месте.

- Кто спрашивает? – помедлила девушка.

- Люди спрашивают, – сквозь зубы прошипел старлей. – Люди, которым с этим недобитком теперь одну баланду хлебать! И они знать хотят… Так что с ним?

- А ничего, - спокойно пожала плечами Ариана. – Что там у него на войне было, не знаю, а в последний год – смирный. Просто не к месту «серым» на глаза попался.

 

Парень несколько мгновений молча пялился в темноту, то ли ожидая от неё дополнений к портрету, то ли гоняя какие-то свои соображения на этот счёт. И только потом принялся, бубня себе под нос и отсчитывая шифр на пальцах, отстукивать костяшками в стену.

 

Раз вопросов к ней больше не было, Ариана решила не стоять над душой и вернулась к расстеленному на полу пиджаку. Разумнее всего было бы снова лечь спать, но что-то в сопении Захара подсказывало, что этот номер у неё не пройдёт. И ожидания, как назло, оправдались. Закончив сеанс связи, парень направился к сокамернице не в самом лучшем расположении духа.

 

- Ты не говорила, что тебя с «головешкой» взяли, - прошипел он, наплевав на тюремный распорядок и угрозу наказаний.

 

Девушка облокотилась о стену и устало прикрыла глаза. Ожидаемая реакция недавнего солдата на потенциального врага. Поэтому и в подробности вдаваться не стала, упомянув в обстоятельствах ареста «просто парня с фермы».

 

- Это как понимать, он тебе друг, что ли? Взять в семью эту тварь?! А может, не только работником? – вкрадчиво, с нескрываемой брезгливостью осведомился он. – Мужиков нынче мало, так и под «головешку» не грех лечь?

- Что ж ты как бабка базарная? – резко подалась вперёд Ариана, заставляя парня невольно отшатнуться. – Видеть не видел, свечку не держал, а языком молоть горазд! Сам-то ты кто?

- Я рассказывал, - сгорбившись в лопатках, буркнул Захар.

- Что рассказывал? Статью, имя и звание? – зло усмехнулась сокамерница, скользнув спиной вверх по стенке, разглядывая сидящего на корточках парня. – А про «высшую кару» что смолчал, лейтенант? Про горское гостеприимство? Про арест?