- Ладно, тогда объясни, - глянула она снизу вверх на негодующего сокамерника. – Как ты здесь, а они там?
- Выкинули меня как дохлятину, - сощурившись, процедил Захар, нервно одёргивая ненавистную рубаху. – Лихорадило сильно, бредил, стоять не мог, работать не мог… Зачем скотину кормить, когда пользы не приносит? А может, и сами заразиться боялись, - злорадно хмыкнул он. – Вывезли подальше и в ущелье сгрузили, могли бы для верности ещё камнями завалить, но, видать, много чести… для «нечистого». Бубнили, что сдохну к утру… А я не сдох! – по-мальчишески радостно хохотнул старлей, распаляясь и впадая в слегка неадекватное веселье. Девушка даже пару раз оглянулась на дверь, опасаясь, что столь бурное выражение эмоций вполне способно заинтересовать охрану. – И на то утро не сдох и на следующее тоже… А потом вроде как отпустило маленько, и я то ползком, то на полусогнутых… И лихорадило снова, и отключался, и шёл наобум в бреду… Но повезло, на наших наткнулся… или они на меня? За труп приняли, решили поближе посмотреть, - Захар перестал улыбаться и уставился себе под ноги. – До лагеря они меня честно дотащили, оттуда в госпиталь вместе с ранеными. А там как очухался, так сразу вопросы, и храмовник штатный – срочно на исповедь. Выслушал, грехи отпустил, успокоил, что теперь-то всё хорошо будет: ребят вытащат, меня подлатают и снова в строй… А на деле в этих застенках всё и кончилось, - тяжело сглотнул парень, - и для меня и для них. Говорят, погиб Захар Рэм-Орен, мученическую смерть принял в Кимовке за Родину и веру, и остальные погибли… А я самозванец, эдайский диверсант, воду баламучу, подрываю устои…
- Ничего ещё не кончилось, - тяжело дыша, прошипела Ариана, стараясь выдать нечто логичное, а не просто гремучую смесь эмоций. – Надо выйти отсюда или хотя бы передать… И если они ещё там и… Они ведь живы, Захар? Живы?! – она и сама не заметила, когда успела вцепиться в замусоленный воротник сокамерника.
- Не знаю, - старлей угрюмо глянул на вторжение в личное пространство и принялся по одному разжимать чужие пальцы. – Я уже ничего не знаю, иллюзий не строю… И тебе сейчас нельзя. Просто выжить надо, поняла?!
Окрик из коридора болезненно резанул слух, ставя точку в их разговоре и рывком возвращая в реальность. Ариане даже стало смешно. Вот она такая сильная, деятельная – всё исправит, всех найдёт, и о-па:
- Зет-Анна! На допрос, - коленки предательски затряслись…
Глава 37
- Тагард, уймись! Всё, я сказал!
- Второго держите, а то сейчас вывернется!
- У двери встаньте плотнее! Шума много…
- Вот, бараны оба!
- Да спусти ты его на колени, раз по-хорошему не понимает!
- Не, не, не… Рвётся сильно, руки себе сломает…
Тимур на секунду затих, оценивая обстановку и шумно дыша в жёстком, болезненном захвате, ощущая навалившихся со спины как минимум троих.
Когда предутренний, зыбкий сон прервался душной паникой сквозь наброшенную на голову тряпку и костлявым предплечьем умело сдавившим кадык, эдаец даже не сомневался, что это и есть обещанная «тёмная», а все разговоры про «поглядим и проверим» - чистый развод специально для него, дурачка. И как проспал?! Ведь бдил и ждал с самого отбоя… Но, видимо, после «ученической» даже сидячее место и стена под головой – райские кущи, лишь бы тихо и темно. А темнота из огненной и радужной чуть не стала абсолютной, обрывая и обиду, и злость, и тоску, что всё так вот… глупо и бездарно… Но, нет, не закончилось. Вонючую тряпку сорвали, встряхнули, залепили по щеке… А он, не раздумывая, рванулся вперёд, рыча и люто ненавидя их всех, стараясь уже не то, чтобы отбиться, а просто достать как можно больше их… дарман… врагов… Однако боевой кураж смертнику сбили довольно быстро и без пафоса: задавили, стиснули и плюху ещё одну отрезвляющую по другой щеке выписали. Но, видимо, не зря… Пока пыхтел и головой мотал, зрение со слухом восстановились, и медленно доходить стало… А ведь его не бьют… Держат только, руки крутят так… без фанатизма, чтоб не рыпался. И в противоположном углу тоже кто-то шипит и матерится, прижатый не хуже его самого.
- Так и знал: эдайца сунули – бардак начнётся! – сквозь зубы выругался Касим, остановившись между двумя скульптурными группами, надёжно фиксирующими спорщиков. – Кто первый начал? Тишина… Никто не видел, что ли?!
- Тагард душить полез, - нехотя признал кто-то с неразличимой в темноте галёрки. – Прошёл осторожно, не сразу поняли.
- У него «головешки» мать вместе с домом сожгли, ещё бы сдержался…