- Ух… Вот так прям и про Тимура? – в голосе сокамерника появилась знакомая издёвка. – Самой-то не противно эдайскую тварь по имени звать?
Девушка упёрлась горячим лбом в стенку и прикрыла глаза, одинаково пережидая как очередной приступ боли в искалеченных пальцах, так и витиеватый монолог «павшего» героя. Ведь знала же… И всё равно чёрт дёрнул спросить.
- Чего ты не поняла? – выговорившись, милостиво буркнул Захар, затирая рукавом шифр-таблицу. – Язык у твоего работничка слишком длинный, сболтнул что-то лишнее про вашу ферму, а теперь сам не рад, и по его просьбе тебя в известность ставят, чтоб подготовиться успела.
Ариана стояла, не шелохнувшись, покусывая сухие губы и переваривая информацию. Выходит «подельника и сектанта» тоже потихоньку трясут, но аккуратнее… в обход. Да уж, нахрапом с горцами что-то сделать сложно. Даже во время войны от таких «языков» толку практически не было. Родовая честь, ответственность перед кланом, предками, культ силы и крови… Иногда казалось, что устоять под пытками для них – нечто вроде прохождения обряда, а мученическая смерть от рук врага – так и просто подарок, золотой билет к Эджес-Вуху на почётное место в их личный языческий пантеон. Впрочем, в отряде часто шутили, что «лоб у эдайцев каменный, но мозга за ним нет». Наивность и недальновидность «головешек» быстро стала притчей во языцех, щедро пополняя коллекцию армейских баек. Поэтому неуместная общительность Тимура не стала для лейтенанта неожиданностью. Ну, брякнул он кому-то не тому про своё незаконное рабство при её попустительстве как должностного лица, излил душу… Раньше это было опасно… Раньше… Если бы это дело взялось раскручивать её ведомство. А Храму такая мелочь – до фонаря и для общего сведения. Передать, что ли, этому «гордому птицу» при случае, чтоб не парился? В одной лодке ведь, как бы глупостей не натворил!
Глава 39
Мысль о должностном преступлении не шла из головы второй день. Но дело было не в запоздалом раскаянии и даже не в страхе за ферму и стариков. Возможно, эдаец, сам того не желая, подсказал интересное решение. Не самое умное и безболезненное, но всё же…
- Захар… А можно как-то весточку на волю отправить? Мне очень надо…
- Больше тебе ничего не надо? – натурально поперхнулся сокамерник, отвлекаясь от починки дыр в своём сильно потрёпанном одеянии. – Может на побывку или пирогов мамкиных?
- Перестань, - отмахнулась девушка. – Я ведь не забавы ради, если всё получится, то…
- То что? – злой насмешкой оборвал старлей, поднимая бровь. – Выйдем отсюда?
- Своих от горцев вытащим. В том ауле ведь пятеро пацанов осталось, так? – глухо выдала она, разглядывая залепленные хлебом ногти.
- Я не хочу об этом слышать! – голос парня в один момент из снисходительно-скучающего сорвался на рык. – Я полтора года с ума сходил! По стенкам вешался, что их там как скотину пользуют, в яме «учат», а я тут! И сделать ничего не могу!
- Ну, так давай сделаем! – в тон ему завелась Ариана. – Наверняка с кем-то можно хотя бы на словах отправить, ведь связь между камерами есть, надо узнать!
- Это храмовая тюрьма второй категории, - скрипя зубами, сделал успокоительный вдох - выдох Захар, видимо, решив, что спорить с безнадёжной дурой, в общем-то, тоже… безнадёжно. – Как мы здесь меж собой варимся, «серых» в целом не особо заботит, но вот за эти стены даже писк комариный не пройдёт.
- А если охрану подкупить?
Сокамерник на секунду завис с проволочной иглой в руках, а потом коротко, но вполне искренне рассмеялся, вытягивая с края рубахи нитку подлиннее и примериваясь к шитью.
- Ну-ну, давай… Подкупать-то как будешь? Задом или передом? Не, они, может, и не откажутся... Но письмена твои прямиком к начальству отнесут. Глядишь, кроме удовольствия ещё и премию получат.
Так в препирательствах и перебирании вариантов «того, чего быть не может» скоротали время до обеда. Но если Захар хотя бы отвлекался делом, устроив парково-хозяйственный день, то девушка позволить себе занять руки физически не могла: пальцы до безобразия распухли, а мясо, обрамляющее осколки ногтей, воспалилось и, кажется, даже начало сворачиваться в небольшие прыщи - бородавки.
- Лажа – все твои компрессы, - решила она поставить в известность гуру нетрадиционной медицины. – По-моему, только хуже стало, ну, или грязь всё-таки занесли…
- Да не может быть! - старлей отложил в сторону доморощенный швейный инвентарь и, преодолев расстояние, бесцеремонно цапнул и принялся рассматривать руку сокамерницы.