- Может теперь их благодатью на нас жратвы немного просыплется? – насмешливо подхватил сосед справа, шамкая беззубым ртом и вытирая обильные слюни. – А то эти помои даже с голодухи уже не лезут.
- Сова, так и попросил бы у ангелов харчей нормальных, чего ж молчал-то? – крикнули из центра.
- Да все хороши… - с досадой буркнул калека в выцветшем камуфляже, пробираясь к выходу с миской. – Все здоровы, ни у кого претензий нет… Струсили, так чего уж теперь…
- Не то, чтоб прямо струсили, - вздохнул Сова по-старчески потирая руки и качая головой, - не ожидали, не разобрались… Да и, если по уму… Ангелы-то как прилетели, так и упорхнут, а мы останемся, и уж тут с нас за каждый чих втридорога спросят.
Народ отозвался одобрительным гулом, но не все. Горец с удивлением понял, что были и те, кто и впрямь надеялся на немедленное освобождение. Как говорится: «О волшебных пряниках размечтались…»
Тюремный телеграф ночью без передыху работал: комиссию эту невиданную обсуждали, которая по всем камерам хоть и рысью, но пробежалась и даже в некоторые дыры для «серых» нежелательные нос засунула. Предположения строили: из-за кого, надолго ли и что теперь будет… А для эдайца персональная весточка прилетела, её Касим по-тихому, в стороне от всех озвучил. Тимур с полминуты глазами недоверчиво хлопал, а потом старосту ещё раз повторить попросил. В голове не укладывалось: «стриженная» за болтовню про рабство на ферме не ругалась и расправой не угрожала, а предлагала сдать её со всеми потрохами, да ещё и краски сгустить, чтобы уж наверняка… Касим на его замешательство только плечами пожал: «Чудно это всё, но, кто его знает, что там у красны девицы за обстоятельства… Может, сломалась, может, крыша поехала… Решай сам, никто не осудит».
Горец весь следующий день о странной просьбе бывшей конвоирши думал.
А если не её эта причуда, а чей-то злой умысел? Хотя вряд ли… Здесь с телеграфом строго… Сломалась под пытками? Тогда бы про секту было. Тот же староста на пальцах объяснил, что должностные преступления не в компетенции Храма. Что остаётся? Рассудком тронулась? Решила до расстрела ещё и с пагонами расстаться?
К вечеру выдохнул и решил больше не гадать. Тут уже вопрос доверия получается: «Надо ей так? Будет!» Лишь бы лейтенант и сама знала, что делает…
Исключительно из соображений полезности снова завёл приятельские отношения со Шкурой. Информацию через него «серым» сливать – самое то. Стариков Тимур, как мог, отмазывал, Вардана не упоминал, а «стриженную» топил по полной. Вараны знают, зачем ей это надо.
Через пару дней от задушевных бесед с «приятелем» уже подташнивало, да и соседи по стенке косились неодобрительно. Только Касим, кажись, понимал, чего эдаец со стукачом вечерами засиживается, и народу установку дал не лезть и не мешать.
Шкура приятельству был рад радёшенек, не только слушал и выспрашивал, а и сам охотно и много болтал о вере, о неизбежной людской греховности, о необходимости страданий для очищения души… и о «серых мантиях». Тимур вдруг неожиданно понял, что откровенничает философ не просто от скуки, а потому что по себе его ровняет и ведёт к чему-то… не понятно только к чему.
В скором времени и это прояснилось. Как раз после медосмотра, когда их со Шкурой вдруг взяли и на карантин в отдельную камеру закрыли. И то ли «приятель» решил, что горец созрел, то ли сверху поторапливали, но разговор завёл в тот же день после отбоя. Тимур слушал его лениво и в пол уха, искренне собираясь послать, потому как про «добрых начальников» и их высокую миссию он и днём-то с трудом выдерживал, а уж ночью эта ахинея начинала откровенно злить. Но Шкура особо проницательным, видать, никогда не был, и тяжёлое молчание горца принимал за согласие и одобрение.
- Дознаватели, они ведь что? Они ради нашей души стараются, им помогать во всём надобно, гордыню свою усмирять… А некоторые не хотят… К примеру, Касим… Подумать только, святым отцом был! А от греха уберечься не смог, выше заветов божьих себя возомнил. Ереси попустительствовал, отчёты о «неблагонадёжных» в Храм не отправлял… Отступник! Ему бы одуматься да покаяться, а он и здесь смотри, что творит… В старосты выбился, порядки свои устанавливает, таких же «падших в вере» вокруг себя собрал… И кто знает, что они ещё удумать могут! Кто их бесовскую натуру сдержит? Кто служителей божьих предупредит? На нас одна надёжа…