–Причем здесь красный прилив? Заражение могло произойти где угодно, на той же водозаборной станции. – Пробубнил Оливер, подтянув ногу к себе и растирая голеностоп.
–Неужели ты веришь, что если бы сотни людей отравились, то об этом бы никто не узнал? – Она отклонилась от спинки кровати, и Питер не мог совладать с собой, чтобы не смотреть в ее декольте.
–Кто говорит о сотнях, кажется, тем, кто решил пойти на убийство, важны чиновники из министерства обороны, они могли пострадать, прежде всего. – Парировал Оливер.
Робинсон нетерпеливо выдохнула и снова оперлась спиной о кровать.
–Каковы ваши идеи? – Развела она руками.
Марлини обреченно выдохнул, будто разочаровался, что она так легко сдалась.
–Расскажи нам о десяти казнях египетских.
Как благородно, противник решил затянуть игру.
Кетрин, скрестила руки на груди и начала скучным тоном:
–Десять казней впервые описаны в древнем папирусе Ипувера, составленном задолго до Ветхого Завета. С исторической точки зрения это трактат о переходном периоде истории Египта. – Она попыталась говорить зануднее, чем могла, но Питер кивнул, призывая продолжать.
Похоже, противник заманивает твои фигуры в ловушку, Кет.
–В число десяти казней входят: наказание кровью, наказание жабами, мошками, песьими мухами или оводами, мор скота, язвы и нарывы, гром и молнии, наказание саранчой, песчаная буря и смерть первенца фараона. – Кет перечислила все казни, загибая при этом свои пальцы, чтобы ничего не упустить.
–Но ведь сейчас они растолкованы наукой? – Уточнил Оливер, прекратив свой массаж и подойдя к коллегам, смотря на тонкие изящные руки своей напарницы.
Кет несколько секунд помолчала, покачала головой и кивнула в знак согласия.
–Да, так называемое «наказание кровью» это окрашивание воды в красный цвет из-за особых бактерий, которые водятся в Ниле и не только в нем. Так называемый «красный прилив», он известен, например, у берегов Калифорнии.
–Надо бы попросить следующую командировку туда. – Перебил ее Нолл, но тут же махнул головой, чтобы она продолжала.
–Эти бактерии быстро размножаются и очень ядовиты, поглощают кислород, рыбы дохнут, отравляя тем самым воду. Из-за изменения в водной экосистеме головастики быстро превращаются в жаб, но их становится очень много и еды не хватает – они гибнут.
–Раз гибнут жабы – размножаются насекомые. – Перебил ее Питер.
–Да, – продолжила Робинсон, кивнув. – Насекомые разносят болезни у скота и людей. Те умирают. Гром, молнии, огонь с небес, скорее всего, активизация какого-то вулкана. В древности это была достаточно сейсмоопасная зона. – Женщина развела руками, излагая, с ее точки зрения, очевидные вещи. – Ну, а три дня без солнца – песчаная буря для Египта также естественна как сезон дождей для тропиков.
–Хорошо, а что с саранчой и наследником? – Поинтересовался Оливер, сев рядом с Питером и развернувшись к женщине так, чтобы видеть ее усталое, напряженное лицо.
–Саранча любит влагу, она всегда придет туда, где прошел дождь. После града. И не оставит после себя ни-че-го, – вытянула она по слогам. – Только токсины, содержащиеся в ее экскрементах опасны для человека. Они остались на посевах, а наследник престола в Египте всегда получал самую большую порцию самым первым. Отравился. – Простодушно заметила Кетрин. – Вот и все. – Она пожала плечами.
Марлини сосредоточенно уставился в одну точку, смотря сквозь девушку, видимо, перерабатывая всю полученную информацию.
–Питер? – Окликнула его девушка. Похоже, идея об энергетических телах не так уж и глупа.
–А, да, – очнулся он. – Казни состоялись из-за того, что фараон не хотел отпускать евреев из египетского плена.
–Угу. Каждая казнь это еще и протест против языческих богов. Ни один из них не защитил египтян от кар еврейского Бога. – Подтвердила Кетрин.
–Тогда против кого направлены наши наказания? Какова их цель? – Задал пока неразрешимый вопрос Уинстер.
Кетрин только покачала головой.
Питер устало улыбнулся. Кет выглядела такой естественной и искренней, как ребенок очумелый от дневного похода в парк аттракционов. Сейчас не хотелось думать ни о чем: ни о Майкле, ни о прошлом, ни о будущем, ни о словах, ни о действиях, ни об ошибках, ни о неудачах, было только настоящее, только ее рука рядом с его, только ее маленькая улыбка, ее искренние глаза, ее губы.