Через два часа после восхода тысяча комитетчиков атаковала бараки, еще две тысячи осадили дворец. Еще через полчаса комитетчиков атаковали пять тысяч разъяренных лиффдаржан.
После обеда Тчорнио запросил подкрепления. Военизированные формирования из всех близлежащих городов и сел поспешили на помощь своему лидеру.
Стычка у городских ворот длилась три дня и три ночи. В конце концов плохо вооруженные простолюдины вынуждены были уступить, и иногородние комитетчики ворвались в город наподобие огненного шквала.
Поскольку комитетчики не имели опыта ведения боевых действий в условиях города, когда приходится драться за каждый дом, битва продолжалась еще три дня. Снайперам было легко целиться в одетых в яркую форму комитетчиков, в то время как комитетчикам нейтрализовать их не удавалось. Сотни знатных семей лишились своих наследников, власть знати оказалась под серьезной угрозой. В отчаянии Тчорнио отдал приказ сжечь город.
Первый дом был подожжен рано утром на седьмой день с начала мятежа. Дым смотрелся в ясном небе как темный и грязный флаг. Горожане с самозабвенно защищали свои дома, и каждый пожар отбирал у знати от пяти до дюжины жизней молодых ее отпрысков. К полудню только пятнадцать домов были охвачены пламенем, да и то в одном только квартале.
Незадолго до обеда наблюдатели, расставленные на городских стенах, заметили на горизонте какое-то облако. Через несколько часов, несмотря на плотный дым от пожаров, которые разгорались все больше, ни у кого даже с самым слабым зрением не оставалось сомнений в том, что к городу приближается армия.
С приближением армии угаснувшая было слабая надежда Тчорнио на получение помощи извне стала укрепляться. Он ни на минуту не сомневался в том, что это было то самое подкрепление, о котором он молился на протяжении всей недели. Но к вечеру все его надежды рухнули, на этот раз уже совсем окончательно. Королевская и Народная армии легко сломили сопротивление у городских ворот и с сияющими мечами, грохочущими ружьями и шипящими лазерными лучами ворвались в город как орда ангелов смерти. И что было самым невыносимым для сознания Тчорнио, так это тот факт, что во главе этой устрашающей компании летели те самые двое убийц с темной улицы.
Мятеж сразу же сменился охотой за кроликами. Деморализованные и охваченные паникой комитетчики в беспорядочно спасались бегством, ища защиты не только в тех домах, которые всего несколько часов назад планировали сжечь, но даже в тех, что уже горели. Десятки из них погибли в пожарах, ими же и учиненными.
Комитетчики бежали, гонимые и неистовыми, как сама справедливость, солдатами короля, и партизанами, и, что хуже всего, озверевшими горожанами. Люди были полны ненависти, а сточные канавы — крови.
К ночи все было закончено.
Джон Харлен застал Тчорнио сидящим в полном одиночестве в своем темном кабинете в штаб-квартире Комитета.
— Кто бы вы ни были, проходите, — устало произнес Тчорнио, услышав шаги в приемной.
Джон вошел и включил свет.
— А, это вы, — вяло прореагировал на появление своего врага Тчорнио. — Я так и думал, что рано или поздно это должно было произойти. Наверное, вы пришли, чтобы убить меня. — Его голос не выражал ничего, кроме безвольной отрешенности от всего окружающего.
— Убить тебя? — со всей сердечностью, на которую он только был способен, переспросил Джон. — Глупости. Я здесь для того, чтобы сделать тебя другим. По крайней мере, эта авантюра сделала из тебя мужчину. А мужчины нам нужны.
Их беседа длилась несколько часов.
16
С окончанием боев Лиффдарг не возвратился к обычной своей жизни, как этого можно было ожидать. Поражение Комитета по борьбе с заговором, положившее конец верховенству знати над простолюдинами, вызвало глубокий политический кризис, державший город в состоянии напряженности еще по крайней мере полгода. В связи с тем, что знать была значительно ослаблена, требовалось сформировать новое правительство, и простолюдины твердо настаивали на своем только что завоеванном ими праве участвовать в управлении и городом, и всей страной.
От зари и до зари воодушевленные ораторы на каждом углу провозглашали свои идеи государственного устройства.
— Лучшее правительство — это как можно меньше правительства, — провозглашал кто-то. — А меньше правительства означает отсутствие такового вообще. Ура анархии и новой тысячелетней эре!
— Далберовские ублюдки, — провозглашал другой оратор. — Эти далберовские отродья думают, что без правительства каждый станет королем, но мы-то с вами лучше знаем, что к чему. Анархия означает, что ни один человек не будет королем, даже в своем собственном доме. Возможно, в какой-то мере можно утверждать, что лучшее правительство — минимальное правительство; но с таким же правом можно утверждать также и то, что самое плохое правительство — это отсутствие такового вообще.
Но политические страсти, которыми сопровождалось рождение конституционной монархии, не были ни единственной причиной ажиотажа в Лиффдарге, ни даже самой значительной из таких причин. Этой чести — быть гвоздем общественной жизни Лиффдарга — было удостоено Подразделение Особых Операций «Л-2».
Факт приземления возле Астиндарга космического корабля невозможно было сдержать в секрете. Слишком много людей видели сам корабль и разговаривали с его пассажирами. Поэтому, решил Джон Харлен, не было никакого смысла продолжать держать в секрете правду о деятельности Подразделения. Всю его историю стали публиковать раз в неделю на протяжении двух месяцев в «Хронике», издаваемой Ансгаром Соренштайном; там же содержалось и обращение терран ко всем лиффанам с просьбой о помощи в подготовке к отражению предстоящего вторжения.
Популярность журнала Пиндара Смита, посвященного научной фантастике, сделала свое дело. Лиффане, на протяжении трех лет запоем читавшие о приключениях в космосе, с огромным энтузиазмом приветствовали этот внезапный переход от фантастики к реальности. Гильдия Гильдий направила в Астиндарг особую бригаду специалистов с заданием изучить в деталях устройство космического корабля Федерации. Проведенный Подразделением Особых Операций цикл лекций по истории Федерации вызвал такой интерес, что пришлось дважды повторять его. Хард Гар-Олнин Саарлип написал, а Пиндар Смит опубликовал длинную вычурную поэму о прелестях космических путешествий; весь тираж был раскуплен в день выхода из печати.
Однако наиболее ярко политическая активность лиффан проявилась, хотя и в несколько необычной форме, примерно через шесть месяцев после падения Комитета. На первых проводившихся на Лиффе свободно выборах народ поручил возглавить правительство Харду, хотя он даже не баллотировался.
— Друзья, — обратился он к народу в своей инагурационной речи, — мы прошли через период великого кризиса; но оказалось, что с настоящим кризисом нам еще только только предстоит бороться. Как раз сейчас, в это самое время, неизвестные захватчики с огромной скоростью мчатся сквозь межзвездное пространство по направлению к нашей планете. Наша цель ясна, и заверяю вас, что как сам лично, так и правительство, руководить которым вы доверили мне, будем неуклонно добиваться этой цели. В первую очередь мы должны хорошо вооружиться, чтобы быть в состоянии предотвратить смертельную угрозу со стороны этого нового врага. Это мы сделаем. Во-вторых, мы должны подготовить наше общество к тому, чтобы занять достойное место в Терранской Федерации. И это будет сделано.
Со всей ответственностью заявляю, что наше с вами прошлое — не более чем кладбище. Слава Лиффа, величие Лиффа — в его будущем. Величие Лиффа прославится на всю Вселенную. Благословенным Именем Матери обещаю вам, что все мы выиграем от этого грядущего величия. Лифф для всех лиффан! Будущее за нами!
Аплодисменты, разразившиеся по окончании этой поэтически-зажигательной речи, не прекращались на протяжении целого часа.
— Хард Саарлип, клянусь я Материнским носом, — прокомментировал это выступление Джон, — ты дал такой урок им красноречья, что эти далберов потомки…