Леший бы с простудой. Дядя приедет и увезет нас в город. Но в назначенный день не затарахтела под окнами его потрёпанная «Нива». Ничего, задержался, с кем не бывает. До 1 сентября еще две недели, в школу успею. Однако, минуло даже две декады, а мамин брат не приехал. И мама не стала чувствовать себя лучше. Да, насморк, кашель и температура сошли на нет, но болезнь оставалась и прогрессировала. Что за недуг- непонятно. Мать называла только один из диагнозов — астма, но меня не обманешь. Астма не может скрутить молодую женщину так, чтобы та потеряла способность себя обслуживать.
Попытавшись прочитать аннотации к препаратам, я ничего не поняла: в этих медицинских терминах черт ногу сломит. Оставалось ждать: дядю и выздоровления.
Лекарств хватало, продуктов тоже. Мама устно инструктировала меня, касаемо бытовых дел. Она самостоятельно добиралась до туалета, держась за стенку и иногда опираясь на мое слабое плечо, сама ела и без проблем могла взять с прикроватной тумбочки кружку с водой и таблетку.
Но дядя не появился. Нужно было действовать. Что делает Магомет, когда гора не идет к нему? У нас в сарае стоял забавный велосипед с моторчиком — изобретение какого-то сельского умельца. Данный агрегат являлся единственным транспортным средством на случай ЧП. По-моему, ситуация выдалась как раз таки экстренная. Я оседлала железного коня и помчалась по дороге. Нужно найти маминого брата. Если не найду, то обращусь к администрации деревни. Те вызовут машину, и нас с мамой доставят в город, и матери окажут необходимую помощь. Если, конечно, управленцы поверят ребенку, а не пошлют гулять, решив, что моя история — детская шалость.
Если бы дорогу проложили напрямик, через болота и леса, то расстояние между старой и новой деревнями не превышало бы 30 километров. Но этот извилистый путь захватывал еще две деревни, дорога объединяла Комарино, Заболотье и Мокрицы в одну коммуникационную систему. По словам матери, лет 30 назад здесь кипела жизнь. Расстояние между населенными пунктами не казалось таким длинным, а пейзаж по обеим сторонам дороги был ярким и разнообразным: поля пшеницы, ржи, овса, картофеля. Луга с сочной травой, на которых паслись коровы, овцы и козы. Сейчас ничего не напоминало о том, что когда-то эта заболоченная низменность приносила людям пользу. Когда развалился колхоз, сельское хозяйство пришло в упадок и люди, лишившись работы, подались в город. В деревнях остались коротать свой век только пенсионеры. Когда администрация района решила, что гонять автолавку в такую даль ради десяти человек — убыточно, единственный автовладелец — мамин брат — стал по-настоящему незаменимым человеком. И только когда не осталось в Комарино и Мокрицах никого, кому он был полезен, он сам перебрался в Заболотье. Уже на момент нашего с мамой приезда, Комарино представляло собой пепелище, а половина домов в Мокрицах провалилась в вязкую почву по самые окна. Такая судьба ожидала и наш дом.
Я весело гнала велосипед вперед и вперед, пока на пути не возникло препятствие. Лужа шириной практически во всю ширину дороги. Глубину ее я знать не могла, но помнила хорошо, что, когда мы сюда ехали, это водное препятствие доставило немало проблем. По обеим сторонам дороги простирался водоем, заросший осокой, камышом и ряской. Именно благодаря водоёму, лужа эта была столь глубокой и никогда не пересыхала. Имелась узкая полоска твердой земли между лужей и озерцом. Сбавив скорость, я попыталась по ней проехать (чтобы идти, ведя велосипед рядом, не хватало места). Этот трюк был сродни переходу по канату под куполом цирка. И я оборвалась. Скользкая глинистая дорога... вывернуло руль... и я плюхнулась с невысокого обрыва в полузаросшее озерцо. Транспорт отправился на дно. Еще хорошо, что сама не утонула. Хотя, кто знает, может, лучше было бы утонуть...
Проехала я километров десять. Тут проще вернуться домой, чем продолжать путь пешком, в мокром виде, без припасов.
Дома меня ждал нагоняй и запрет ходить дальше колодца. А как же город, школа, нормальная жизнь? Не будет ничего, не будет... Нужно было ослушаться родительницу и пойти пешком, за сутки — двое обязательно дойду. Но мама разволнуется, перенервничает, будет приступ. Если состояние ухудшается даже когда я ненадолго отлучаюсь из дома, то вдруг, когда придет помощь, будет уже поздно? К тому же, мама сказала, что скоро ей станет лучше, и тогда мы отправимся в путешествие вдвоем. Я поверила и ждала.
А в октябре начались крики, что будили меня по нескольку раз за ночь. Заурядная просьба принести воды преподносилась, как вопль утопающего. Вода требовалась непременно теплая. Чтобы не топить плиту по первому писку, я начала загодя, с вечера, кипятить большую кастрюлю воды. Вода оставалась теплой до утра.