Как бы там ни было, нельзя не признать прозорливости, с какой он воспользовался ошибкой г-на Меласа, двинувшего войска в сторону Ниццы.162 Старый австрийский генерал не ожидал от французов такой дерзости, как проход через перевал Сен-Бернар, и не приготовился к отражению французской атаки на этом направлении; меж тем, по слухам, отряда совсем немногочисленного достало бы, чтобы перехватить армию Бонапарта прямо в горах. Однако в этом случае, как и во многих других, к военным успехам Бонапарта можно применить стихи Жан- Батиста Руссо:
иначе говоря, главной причиной Бонапартовых побед были ошибки его противников. Я знаю, что победителей не судят и все их действия принято оправдывать, однако если поражения, которые с тех пор случилось потерпеть Бонапарту, подвигнут кого-либо на рассмотрение его подлинной умственной мощи, обнаружится, быть может, что на его пути ни разу не вырастало такое препятствие, для преодоления которого потребен гений.
Отец мой не стал говорить с Бонапартом о своих двух миллионах, вложенных в казну;164 он хотел убедить первого консула, что тревожится только о моей судьбе; среди прочего он сказал Бонапарту, что если тому нравится окружать себя прославленными именами, ему следовало бы также украшать свое правление знаменитыми талантами. Бонапарт отвечал ему весьма учтиво; вследствие этой беседы я хотя бы на некоторое время получила возможность жить во Франции. В ту пору батюшка в последний раз сумел протянуть мне руку помощи; после этого жизнь моя превратилась в череду жестоких гонений, от которых он страдал едва ли не больше, чем я сама.
Чтобы подготовить переход через Сен-Бернар, Бонапарт отправился в Лозанну.165 Французские полки один за другим пересекали мирные швейцарские долины, жителям которых пристало бросать взоры лишь на окружающую их восхитительную природу. Я приехала в Швейцарию, намереваясь, по обыкновению, провести лето с батюшкой, примерно в то самое время, когда французская армия переходила через Альпы. Стояли прекрасные летние дни, и по вечерам, на берегу озера, я почти стыдилась самой себя: я понимала, что негоже тревожиться о вещах земных при виде этого ясного неба и этих чистых вод, однако не могла сладить со снедавшим меня беспокойством. Я желала Бонапарту поражения, ибо только это могло бы положить конец его тирании, однако еще не смела признаться в своем желании;166 между тем префект департамента Леман г-н д’Эмар, бывший депутат Учредительного собрания, памятуя о тех днях, когда мы вместе лелеяли мечту о свободе,167 слал ко мне курьера за курьером с сообщениями о победах, одерживаемых французами в Италии. Мне было бы очень трудно объяснить этому человеку, впрочем весьма достойному сочувствия, что в эту пору Франции было бы куда лучше потерпеть поражение; так называемые добрые вести, которые он мне присылал, я принимала с притворной радостью, мало подобающей моему характеру Впрочем, разве в последующие десять лет нам не пришлось постоянно узнавать о победах Бонапарта, которые оборачивались бедствиями для всех и каждого, победах, которые заставили многострадальную Францию забыть, что такое счастье?
В течение двух часов казалось, что сражение при Маренго будет выиграно австрийцами, и только оплошность генерала Меласа, который чересчур положился на собственную удачу, вкупе с отвагой генерала Дезе принесли победу французам.168 Все те два часа, когда битва казалась проигранной, Бонапарт, глубоко задумавшись, уронив голову на грудь, медленно разъезжал верхом перед своими войсками; лучше умея противостоять опасности, нежели несчастью, он ничего не предпринимал и ждал помощи от судьбы. Так он поступал в жизни неоднократно и всякий раз оказывался в выигрыше. Я уверена, что, найдись среди его противников человек не только честный, но и непреклонный, Бонапарт спасовал бы перед такой преградой. Он предпочитает иметь дело с людьми слабыми и безнравственными; на первых он наводит страх, вторых ставит себе на службу. Встретив же человека честного, он, кажется, тотчас утрачивает все свои способности, точь-в-точь как дьявол при виде крестного знамения.