— Беру! — завопила она. — Непременно беру! — и обеими руками вцепилась в восхитительную коробку.
— Ну и ладненько, — удовлетворенно промурлыкал узкоплечий соблазнитель, — ну и славно!
Скользящей походкой он двинулся куда-то в сторону и пропал из глаз.
Впрочем, няне было совершенно не до него.
Она разглядывала свой трофей, восхитительный набор косметики, и думала, как волшебно переменится теперь ее жизнь.
Вот ведь, а говорят, что чудес на свете не бывает и бесплатный сыр попадается только в мышеловке.., а вот ведь она выиграла такой замечательный импортный набор, и никто не потребовал у нее денег! Теперь скорее надо идти домой, занять чем-нибудь противную избалованную девчонку и открыть, наконец, великолепную коробку…
Вспомнив о хозяйской дочке, няня обернулась, чтобы взять ее за руку и скорее вести к дому.
Однако взять за руку было решительно некого.
Девочки не было.
Наверняка убежала смотреть на свою гадкую кошку, пока няня разговаривала с этим милым человеком…
— Даша! — закричала няня, оглядываясь по сторонам. — Даша, сейчас же вернись! Даша, что тебе говорила мама?
Вспомнив про Дашину маму, няня почувствовала в животе отвратительную холодную пустоту.
Эта знаменитая телевизионная стерва, эта ведущая просто загрызет ее, выпьет из нее всю кровь.
Маркиз видел, как высокая девица в черных джинсах и черной кожаной куртке-косухе втащила девочку в черную иномарку, но не успел ничего сделать, да и, откровенно говоря, побоялся, что в запале похищения Даше могут причинить вред, если он сейчас вмешается. В следующую секунду в ту же черную машину запрыгнул гибкий узкоплечий человек, тот самый, которого они с Лолой видели в свое время у «Аквариума», и иномарка сорвалась с места.
Краем глаза Леня видел, как мечется по тротуару Дашина няня, прижимая к груди яркую коробку, но ему было совершенно не до нее.
Он лавировал среди густого потока машин, стараясь не потерять из виду похитителей.
Черная машина пересекла Светлановскую площадь, проехала по Второму Муринскому проспекту, еще недавно называвшемуся именем давно позабытого Шверника, и свернула в один из дворов за магазином «Горизонт».
Леня держался на большом удалении, чтобы не попасть на глаза похитителям, и поэтому едва не пропустил этот момент. Въехав в тот же двор, он увидел, что из остановившейся машины скользящей походкой вышел мужчина и подошел к одному из подъездов. Подъезд был оборудован домофоном. Леня торопливо вытащил из бардачка мощный бинокль, без которого он никогда не выезжал из дома, и навел его на щиток домофона как раз вовремя, чтобы разглядеть, как похититель набирает на нем номер сорок семь.
После короткого обмена репликами входная дверь открылась.
Мужчина повернулся к своей машине и сделал приглашающий жест.
Девица в черном выскочила из иномарки с девочкой на руках.
Маркиз перевел на нее бинокль и увидел, что Даша безвольно обвисла в руках похитительницы и глаза ее закрыты.
«Накололи ребенка какой-то дрянью, сволочи», отметил про себя Леня и скрипнул зубами.
Он еще какое-то время наблюдал за подъездом после того, как похитители скрылись в нем, и, как выяснилось, не зря. Примерно через десять минут из двери вышел узкоплечий злодей правда, на этот раз он стал блондином, и одежда у него заметно изменилась. Он сел в ту же самую черную машину и уехал.
«Понятно, — подумал Маркиз, — девочку оставил на попечение своей мрачной ассистентки. Но судя по всему, девица там не одна: кто-то их поджидал в квартире, кто-то ответил на вызов домофона. Значит, нужно исходить из того, что в квартире, по крайней мере, два взрослых человека».
Лысый открыл дверь и изумленно уставился на девочку.
— Эй, Слизь, — прошипел он, поворачиваясь к узкоплечему мужчине, — мы так не договаривались!
Ты не говорил, что это будет ребенок!
Слизь отодвинул его с порога, втолкнул в прихожую брюнетку с девочкой на руках, захлопнул входную дверь и только тогда проговорил, злобно скривившись:
— Какая тебе разница? Ребенок, не ребенок.., с ребенком только проще, меньше возни!
— Ничего себе меньше! Ты скажешь тоже! — Да с ней в десять раз больше заморочек! Сплошной геморрой! Ненавижу детей! На дух не выношу!
Что я, нянька, что ли? И потом — ты же знаешь, как блатные относятся к похитителям детей? Особенно если с ней что-нибудь случится! Если, не дай бог, попаду на зону — мне не жить!
— А что ты каркаешь? — Слизь надвинулся на Лысого и угрожающе скрипнул зубами. — Что ты каркаешь, мразь? Кто здесь собирается на зону? Мы спокойно получим свое и разбежимся! И с девчонкой ничего не случится! Понятно? Я спрашиваю — тебе понятно? Твое дело вообще простое — сидеть тихо и делать все, что Стася велит! Ясно? Она у тебя будет командиром! Сидите здесь и ждите моего звонка!
— Она хоть жива? — Лысый покосился на девочку.
— Еще как жива!
Как бы подтверждая слова Слизя, девочка застонала и открыла глаза.
С трудом разлепив губы, она проговорила:
— Пить!
Андрей Николаевич сидел за письменным столом у себя в кабинете и рассматривал сидевшую в кресле невестку. Она ничуть не изменилась — те же круглые очочки, то же вечное раздражение во взгляде, то же недовольное выражение лица. Но изменился он. Раньше он рассматривал ее сквозь призму боли и ненависти, раньше он все время задавал себе вопрос, что было бы, если бы его сын никогда не встретил этой стервы. Очевидно, все было бы иначе, сын женился бы на другой женщине. Разумеется, существует вероятность, что и в этот раз ему попалась бы не слишком хорошая жена, но все же такой заразы, как Варвара, больше нет на свете, это Андрей Николаевич знает точно, так что скорей всего с сыном было бы все в порядке.
Да, но тогда не было бы Дашки, его любимой внучки.
Андрей Николаевич понял, что изменилось в нем. Раньше он, сам того не желая, рассматривал все же невестку как мать его внучки. Теперь это чувство исчезло. Перед ним сидела совершенно посторонняя женщина, которая осмелилась действовать в его доме, как враг. Что ж, теперь у него развязаны руки. Так даже лучше.