Вдруг появляется высокий канадец, пролезший на четвереньках под экипажами. Он — разведчик.
— Что там такое, Френсис? — Сэр Рид заметно встревожен.
— Мэтр, именно по этой дороге мы прошли утром, но в результате землетрясения произошли сдвиги почвы. Какое несчастье! Лес находится менее чем в двух лье отсюда, и гам есть чистый источник.
— Что вы предлагаете?
— Надо отойти назад.
— Но как это сделать?
— Дышло каждой телеги держится на двух чеках. Я вытащу их и прикреплю его сзади. Распряженные лошади смогут тогда развернуться. Мы вновь их запряжем и запросто вытащим повозки из тупика.
— Браво! — вскричали все хором, услышав такой простой план.
— Благодарю вас, Френсис, — пожал ему руку скваттер. — Ступайте, мой друг, и быстро принимайтесь за работу.
После часа лихорадочного нетерпения трогаемся уже во главе каравана, не ускоряя аллюр лошадей, которые с таким же нетерпением стремятся поскорее выйти из каменистой пустыни. Пройдя менее километра, обнаруживаем место, где можно повернуть направо или налево и наконец выбраться из ловушки, в которой оказались все двадцать человек и сто двадцать лошадей. Радостно обсуждаем перспективу достичь водных источников, свежей травы и деревьев, пусть даже не отбрасывающих тени.
Мисс Мери идет пешком, опираясь на руку своего брата Эдварда, одаряя всех улыбкой. Сириль подошел к Келли, которая не в силах скрыть своей симпатии к моему товарищу. Они оживленно беседуют, и я улавливаю обрывки фраз.
— Ну, конечно, месье… уверяю вас! Об этом знает каждый в Англии…
— О нет, мадемуазель, поверьте, французы не едят это, а только лягушек. То, о чем вы говорите, не водится в наших реках. Не правда ли, месье?
Улыбаюсь, но не отвечаю, предоставив товарищу без помех читать лекцию об амфибиях насмешливой ирландке.
— Эдвард, — обратилась мисс Мери к своему брату, — я надеюсь застать отца живым. Бедный папочка, как он должен страдать!
— Да, милая Мери, мы его разыщем, я тоже надеюсь. Провидение не оставит его своей милостью!
Трогает эта привязанность детей, не ослабевающая перед лицом трудностей. Их надежда порождена твердой верой, заслуживающей благополучного исхода.
— Стоп! — разносится внезапно громкий возглас впереди. И волнение сразу охватывает всех путешественников, которые немедленно останавливаются.
— Мы не можем пройти дальше! — продолжает тот же голос, звучащий, как горн. — Дорога перерезана рвом глубиной более тридцати метров!
Услышав эту новость, дрогнули даже самые мужественные. Мне хочется увидеть, что же там, впереди.
Подхожу к обрыву. Все верно — никаких преувеличений. Ров шириной пятнадцать и глубиной тридцать метров круто уходит вниз. Перебраться через него совершенно невозможно. Некоторые скалы разрушены бурей, достигшей здесь, несомненно, максимальной силы. Находись мы тут во время урагана, молнии превратили бы в прах всех нас, наших животных и багаж. Что же касается самой расщелины, то она, конечно, последствие землетрясения.
Положение становится ужасным. Запас воды, несмотря на крайнюю экономию, исчерпан. Арабские чистокровки держались долго, но если остаться в этой раскаленной печи еще на двадцать четыре часа, менее выносливые из них погибнут. И тогда мы пропали!
Что делать? Как поступить? К счастью, перед лицом опасности энергия каждого не только не ослабевает, но, наоборот, возрастает. Это не первый опасный отрезок пути и, вероятно, далеко не последний.
Канадец, человек, кажется, весьма изобретательный, предлагает взобраться на повозку, перебраться с нее на одну из наименее отвесных скал и спуститься с другой стороны. Затем подрыть скалу, собрать все силы и опрокинуть ее в ров, создав таким образом нечто вроде моста.
План принят. Приступаем к реализации его первой части. Однако не успел один из путешественников добраться до вершины глыбы, как тут же прижался к ней животом и поспешно сполз вниз, крикнув:
— Аборигены!
Хорошо, что он ретировался так быстро! Более пятидесяти туземных копий, одновременно ударив в то место, где только что находился скалолаз, отлетели от базальта и упали к его ногам, не причиняя вреда.
Аборигены! Неужели наши недавние гости, решившие после обильного угощения, что белые люди настолько добры, что с удовольствием дадут поджарить и… себя самих?! Вот приблизились две отвратительно гримасничающие физиономии. Ну что ж, тем хуже для них! Бах! Бах! — раздаются выстрелы, и лица исчезают. Туземцы долго вопят, потом наступает тишина.
Что же будет дальше? Положение осложняется. Никто не желает быть наколотым на вертел или погибнуть от жажды. Надо действовать! Половина нас с оружием на изготовку будет нести охрану, остальные займутся подкопом.
План канадца — единственно реальный. Однако присутствие каннибалов значительно его осложняет. Но наши мужчины — храбрые люди, они намерены взять в руки заступы и мотыги, держа рядом ружья и револьверы, дабы в случае чего мгновенно отправить к праотцам любителей белой плоти. Бесстрастные, но благоразумные англичане изготавливают подобие вил, наматывают на них брезент и ставят перед собой. Эта преграда достаточна для того, чтобы не пропустить стрелы с красными перьями, а также гудящие бумеранги.
Стоим на камнях, рядом с нашими «саперами», готовые их защищать. Враги находятся невдалеке, вращают глазами и беспрестанно орут во всю глотку. Господи! Что за уродцы! Они более отталкивающи, чем страшны.
Ей-богу, это те самые людоеды, с которыми мы встретились совсем недавно! У одного на голове красный колпак, который кто-то из поселенцев обменял на бумеранг. У многих вокруг грязных тел повязаны платки и куски материи.
Нас разделяет тридцать метров, австралийцы готовятся к атаке. Красный колпак, несомненно, на голове вождя: именно счастливый обладатель этого украшения командует нападающими.
Внимание! Звучат шесть выстрелов. О! Ситуация меняется. С полдюжины каннибалов кубарем летят среди камней и корчатся в судорогах.
Тут же все остальные, а их более двухсот, рассыпаются в стороны и благоразумно прячутся. Наши «саперы» хладнокровно спускаются с помощью веревок в вырытую яму и продолжают копать под основанием скалы. Их десять человек, почва рыхлая, и дело продвигается быстро, так что о противнике на время даже забываем. Но вот он начинает шевелиться, правда, очень осторожно. И когда кто-то из дикарей высовывается, его тут же встречает пуля.
Проходят часы. «Саперы» удваивают усилия, пот струится по телам. Однако ни один не жалуется, не думает об отдыхе. Что касается нас, то продолжаем следить за аборигенами. Стволы ружей жгут руки, камни, на которых стоим, поджаривают ноги. Но покинуть свой пост нельзя даже на минуту: туземцы начеку и нужно то и дело напоминать им пулей, что лучше оставаться на месте.
Три часа пополудни. Чтобы не умереть от жажды, необходимо выбраться отсюда до наступления ночи. Все дышат порывисто. Кое-кто решил смочить рот капелькой коньяка, но от этого становится только хуже. Состояние наших бедных животных плачевное. Хватит ли у них сил вытащить нас отсюда?
Не сдавайтесь, храбрые «саперы»! Еще немного поработайте заступом, и подкоп будет закончен.
Осаждающие, видя безуспешность своих атак и понимая, что благодаря бдительности мы одерживаем верх, затихают.
Наконец-то! Подкоп вырыт. Работавшие выбираются из него один за другим. Теперь остается лишь, объединив усилия, сбросить глыбу в ров.
Ободряющие возгласы, рычаги, ломы, деревянные колья — все, что может помочь, пущено вход, — но скала недвижима. Мы в отчаянии.
Измученные, едва переводя дыхание, с расцарапанными руками, уставшие до предела, признаем свое бессилие.
Неужели такая огромная работа оказалась бесполезной и весь труд пропал задаром? Нет, мы не сдадимся. Если наши руки слишком слабы, чтобы исполнить задуманное, прибегнем к последнему средству.