На рассвете наш слух, привыкший к оглушительному крику птиц австралийского леса, с удивлением улавливает воинственные звуки приготовления к бою.
Быстро ополоснув лица, выскакиваем из кают, жадно всматриваясь в море. Но пока ничего нового. Несмотря на ранний час, капитан с сосредоточенным видом шагает по полуюту и тепло здоровается с нами.
Один из молодых офицеров в сопровождении матроса, несущего морскую подзорную трубу, ловко взбирается по вантам правого борта на грот-мачту и пристраивается на стеньге. Тем временем марсовый, уцепившись за реи брамселя [137], уже рассматривает в бинокль бесконечный горизонт. Видим мы и несколько матросов, находящихся на разных вантах [138]рангоута [139], пристально всматривающихся в морские дали, чтобы немедленно сигнализировать о появлении морских разбойников. Тому, кто первым увидит пиратов, обещана большая награда.
Текут часы, долгие и изматывающие. Ни у кого нет аппетита. Волнение настолько велико, что на палубе царит полная тишина, нарушаемая лишь шумом машинного отделения.
Полдень… Ничего нового!
Если капитан не ошибся в расчетах, если избранный маршрут правилен, значит, пираты идут с огромной скоростью. Погоня продолжается уже почти двадцать часов, пройдено более ста лье, но ни единой точки не появляется на неподвижной линии, где сходятся небо и море…
Но вот громкий крик сиплого, словно простуженного голоса заставляет поднять головы.
— Впереди — судно! — кричит кто-то из команды, уцепившись за реи брамселя. — Это пароход! Ясно вижу легкий дымок из трубы.
Нет сомнения, это они! Быстро снимаются чехлы с орудий, команда занимает свои места по боевому расписанию. Однако пароход заметен только взобравшимся высоко на мачты. Сигнальщики на вантах марса [140]пока ничего не сообщают.
Проходит еще немного времени, и снова звучат хриплые крики. Их уже много. Около двадцати наблюдателей сигнализируют, что видят пиратов.
Капитан вызывает механика.
— Дайте на клапаны максимальную нагрузку!
— Есть дать максимальную нагрузку!
Вряд ли какой-нибудь сумасброд-американец, владелец парохода на Миссисипи или на Амазонке мог бы придумать лучший способ «сжечь» судно, принадлежащее соперничающей компании.
Уголь на «Виктории» буквально пожирается топками, колосники раскалены добела и начинают деформироваться, корабельный винт яростно вращается, а из слишком узких труб вырываются клубы черного дыма.
Нет сомнения, пираты нас заметили. Их корабль ускоряет ход, и, хотя разбойникам не удается сохранить дистанцию, они прилагают неимоверные усилия, чтобы удрать.
Через два часа преследуемое судно наконец видно всем. Оно несется как морская птица, но «Королева Виктория» устремляется вперед с несокрушимой мощью кита.
В пять часов пополудни расстояние между двумя пароходами не более десяти километров; разрыв, если учесть скорость пиратов, колоссально сокращен. Но какая, однако, адская машина находится в чреве «Уильяма», позволяя на равных соперничать с одним из самых быстроходных кораблей британского флота?!
Не будь на борту у преступников сокровища наших друзей, с каким удовольствием канониры [141]«Королевы Виктории» выпустили бы по нему несколько снарядов, уже лежащих наготове возле орудий.
О! У капитана возникает какая-то идея!
Зашевелился экипаж парового катера. Приготовлены к работе тали, чтобы спустить его на воду; кочегар разжигает огонь в топке. Через полчаса маленькое судно будет в полной готовности.
Но неужели капитан собирается на этой посудине гнаться за пиратским кораблем?
Громкий выстрел раздается с нашего борта, приказывая вражескому пароходу поднять свой флаг.
Однако разбойники не обращают никакого внимания на предупреждение. Звучит второй выстрел. С хриплым ревом снаряд, разрезая воздух, вдребезги разбивает рею фок-мачты [142]бандитов и уходит дальше в море.
Над бортом противника, в свою очередь, вздымается белое облачко, и, прежде чем мы услышали звук выстрела, снаряд ударяется о броню носовой части фрегата. И тут же зловещий черный флаг поднимается на гафель бизань-мачты.
— Вот наглецы! — восклицает майор, покраснев. — Они что, считают себя недосягаемыми? Ах, если бы не золото, то с четырьмя снарядами в корпусе молодчики стали бы прекрасным угощением для акул.
— Не беспокойся, брат! — флегматично отвечает капитан. — Через час — да что я? — через полчаса все будет закончено.
Спустя несколько минут «Уильям» как будто замедляет ход. Он находится от нас самое большее в километре, но огня не открывает. Это естественно, ведь фрегат, к счастью, неуязвим для его снарядов.
«Королева Виктория» тоже сбавляет ход. Четыре матроса с носовой части непрерывно измеряют глубину залива. Теперь следует двигаться с бесконечными предосторожностями: мы приближаемся к коралловым рифам.
Машина катера под давлением, его экипаж находится на своих местах и только ждет сигнала.
На невозмутимом лице капитана появляется легкая улыбка.
— Дела идут неплохо, — оборачивается ко мне старый матрос с обветренным лицом. — Наш капитан не часто смеется. Наверняка он намерен им здорово всыпать.
Рифы совсем близко от «Уильяма», по крайней мере, всего в тысяче метров от правого борта. Он останавливается на несколько секунд, а потом вдруг чуть ли не разворачивается на месте и под полными парами пускается с безумной храбростью в узкий фарватер, куда фрегат не может пройти.
Из наших уст вырываются возгласы гнева и разочарования.
Их рулевой, вероятно, блестяще знает рельеф дна в этом районе, судно с лихостью лавирует в извилинах фарватера.
А «Королеве Виктории» приходится остановиться: пройдя еще сто метров, корабль неминуемо сел бы на мель.
Пираты же, находящиеся от нас в восьмистах метрах, продолжают двигаться среди рифов, верхушки которых видны над поверхностью воды.
Капитан внимательно рассматривает карту, отмечает ногтем какое-то место и тихо говорит словно самому себе:
— Вот здесь.
Он поднимает голову и снова улыбается.
Пораженный столь редкостным событием, экипаж словно забыл о своих обязанностях, застыв в полной растерянности.
— А теперь, дети мои, — вдруг командует капитан громовым голосом, — не стесняйтесь! Перебейте ему ноги, сломайте крылья, продырявьте брюхо! Судно наше! Бортовой залп! Топить его!
Фрегат повернут бортом к фарватеру. Поэтому движение «Уильяма» перпендикулярно линии стрельбы. Несмотря на рифы, затрудняющие движение, он поддает пару. Однако в момент, когда капитан Харви отдает команду «Огонь!», изгиб фарватера заставляет «Уильям» повернуться параллельно нашему кораблю. Две шестнадцатисантиметровые пушки, высунув свои железные пасти из портиков правого борта, начинают представление. Выстрелы звучат одновременно. Снаряды разносят в щепы часть левого борта пиратского судна, сбивают трубу, которая, покрутившись как кегля, со скрежетом падает на палубу. Тяги в топках больше нет, и дым выбивается изо всех щелей.
Однако пираты не сдаются. Их машина работает плохо, но словно по волшебству опустившиеся было фок [143], фок-марсель, грот [144], грот-марсель и бизань надуваются ветром.
Тогда наступает черед заговорить своим громовым голосом двум двадцатичетырехсантиметровым орудиям. Грот-мачта, переломленная в двух метрах от палубы, качнулась вперед-назад и, ломая ванты и штаги [145], с грохотом рушится на палубу, накрывая ее парусом. Неописуемое смятение царит на «Уильяме». Потеряв управление, он останавливается.
Тем временем наши канониры вводят поправку в прицел на два градуса ниже. Теперь уже четыре орудия грохнули одновременно. Страшный квартет сотрясает воздух. В борту пиратского парохода пробито рваное отверстие величиной с ворота на уровне ватерлинии [146]. В нее тут же врывается вода. Пароход тяжелеет, останавливается, шатается, как пьяный, и начинает медленно погружаться.
138
Ванты — снасти судового стоячего такелажа, раскрепляющие к бортам мачты и др. Такелаж — все снасти на судне, служащие для укрепления рангоута (см. ниже) и управления парусами. Неподвижно закрепленные снасти — стоячий такелаж.
139
Рангоут — совокупность круглых деревянных или стальных частей оснащения судна (мачты, стеньги, гафели, бушприт и т. д.), предназначенных для постановки парусов, сигнализации, поддержания грузовых стрел.
140
Марс — площадка на верху мачты, служащая для наблюдения за горизонтом, а на парусных судах, кроме того, для работ по управлению парусами.
143
Фок — первая составная часть сложных слов, обозначающих части рангоута (см. выше). Марсель — прямой парус — на фок- и грот-мачтах второй, а на бизань-мачте — первый снизу.
144
Грот — самый нижний парус на второй мачте от носа корабля (грот-мачте); первая составная часть сложных слов, обозначающих принадлежности грот-мачты. Грот-марсель — парус марсель на грот-стеньге.
145
Штаг — снасть стоячего такелажа, удерживающая мачты, стеньги, бушприт и др. спереди в диаметральной плоскости судна.
146
Ватерлиния — здесь: черта вдоль борта судна, показывающая предельную осадку судна, имеющего полную нагрузку.