Заметив нас, она большими шагами направляется к нам.
– Я та-а-ак нервничаю! – писклявым голосом произносит она.
– Всё будет хорошо, – говорю я.
– Ты просто сногсшибательна на обложке, – говорит Юлия.
Альва качает головой и категорично заявляет: «Не-е-ет!»
– Я попросила Сванте дочитать рассказ до конца. Я не хочу читать. Слишком личное, чтобы самой читать вслух.
Родители и старшая сестра Альвы стоят у стола и просматривают журналы. Должно быть, они гордятся дочерью. Моих родителей еще нет. Естественно. И Альбин не ответил на мое сообщение. Зря я согласилась показать фильм. Альбин гораздо важнее фильма.
– А твой фильм? Почему ты не рассказывала, что снимаешь фильм?
Альва толкает меня бедром и громко смеется.
– Не знаю.
– Ты видела его? – обращается она к Юлии. Та качает головой. – Так теперь вы с Альбином встречаетесь? Я про это ничего не знала. Я видела вас на школьном дворе. Я знала, что так и будет. Знала всегда.
Голос Альвы едва не переходит в фальцет. Она всё говорит и говорит и по-дружески пихает меня в бок, делая вид, что ее это совершенно не задевает. Но я-то думаю, что задевает.
– В понедельник на последней встрече книжного клуба Ирма будет читать мой рассказ, – тараторит Альва.
Последняя встреча книжного клуба. Я должна была прийти на нее как победитель, за руку с Альбином. Я же читала о Златане Ибрагимовиче, Бёрье Сальминге и Лионеле Месси. И почему я не порекомендовала Альбину что-нибудь прочесть? Что он узнал от меня?
Я запускаю руку в карман джинсов. Кусочек руды греет мне ладонь. Альбин придет. Обязательно придет. Появляются наши одноклассники, и Альва подходит к ним. Она так рада. Мне бы так радоваться. Сванте у стола с журналами подзывает нас рукой.
– Премьера фильма состоится в книжном магазине. Мы его немного освободили для этого. Конечно, будет тесно, учитывая, что фильм будут показывать всю вторую половину дня.
– Премьера! – смеюсь я.
– Ну да, премьера! Не хватает только красной ковровой дорожки.
Недолго думая, он подзывает директора книжного:
– Нора! Нора! А у нас нет где-нибудь красной ковровой дорожки? Она нужна нам для премьеры.
Сванте смотрит в сторону магазина «Сюстембулагет».
– Вы только поглядите. Идут. «Нурьнютт» и «Саамское радио» уже здесь.
У меня заскребло в желудке. Телевидение! Радио!
«Саамское радио» берет у Альвы интервью. Она стоит, прислонившись к стене дома и жестикулируя, и я слышу, что она говорит по-саамски. Репортер – девушка. Ее волосы собраны в хвост. Она неустанно кивает, пока Альва рассказывает. Репортер говорит, что рассказ собираются переводить на другие языки. Она сама переведет его на саамский и опубликует в саамском молодежном журнале «Нуорат». Рассказ Альвы очень грустный. Он о том, как развитие шахты влияет на город, где живет ее семья. Где жили несколько поколений ее семьи.
Олени больше не могли пастись здесь и ушли. Оленеводы были вынуждены перекочевать в другое место из-за шахты. В интервью «Кирунатиднинг» Альва сказала, что жители Кируны всё это переживут, как когда-то пережили ее предки. Хотя им, конечно, приходилось гораздо сложнее.
Мама Альвы в нарядном небесно-голубом платье и остроносых туфлях, украшенных яркими желто-красными лентами. На руке у Альвы традиционный саамский оловянный браслет, а на плечах черно-красная шаль. Я стою и думаю: «А об оленях на школьных дебатах Альва ничего не говорила».
Люди всё идут и идут. Гости потягивают через соломинки безалкогольный сидр. Я высматриваю Альбина, но его нигде нет.
Вот, запыхавшись, бегут мои родители, а впереди них несется Молли.
– Мы уже начинаем. Идем, – заботливо подзывает меня Сванте к столу с журналами. У него полукругом стоят не меньше сотни человек. Альва вся залилась краской, а я стараюсь не засмущаться. Вдруг в первом ряду я замечаю бабушку. Она стоит, скрестив руки на груди, и, улыбаясь, кивает мне. Я слышу, как бабуля говорит стоящей рядом женщине, что я ее внучка. Дедушка в своей старой кепке, которую, похоже, бабушка не одобрила, стоит чуть поодаль и машет мне. Привет, дедуля!