— Похоже, мы ухватили одну и ту же проблему с разных концов, — попыталась я уравнять наши шансы. — Но как вам удалось до сих пор…
— Контроль качества. У меня он на высоте. Я — строгий судья.
Пропустив мимо ушей этот грому подобный предупредительный сигнал, я предпочла увидеть в Девственнике вызов для себя — мужчину, которого я должна убедить в своей неотразимости.
За ужином, подталкивая его к откровенности, я и сама разговорилась.
— У нас с сестрой три брака и два развода на двоих, — сообщила я и поспешно добавила: — Но сейчас она снова замужем, и очень счастлива.
Нисколько не успокоенный, Девственник растянул губы в улыбке маньяка и запил мою новость изрядным глотком вина. Слегка придя в себя, но по-прежнему не отрывая глаз от в меру прожаренного бифштекса на своей тарелке, он спросил:
— У вас дети есть?
— Нет. — Сомневаюсь, чтобы в моем ответе звучало сожаление.
— А ваши родители… в разводе?
— Жили в любви до самой папиной смерти. А ваши?
— Оба живы-здоровы, слава богу. На выходных как раз собираюсь их навестить.
После того вечера мы встречались еще несколько раз. Любительницей пустой болтовни я никогда не была, а потому навязывала Девственнику тему, которой он всю жизнь старательно избегал. Англичанин до мозга костей, сдержанный в проявлении чувств, он проводил выходные с родителями или друзьями — университетскими и армейскими — за развлечениями привычными и потому безобидными. Перспектива расширить горизонты его интересов меня и привлекала в немалой степени, но для начала стоило бы приглядеться и понять, с кем имеешь дело. Расширение горизонтов Девственнику было не по зубам. Его кругозор ограничивался нормами поведения в светском обществе, антикварным бизнесом да изредка — сочинением статей в путеводители для вояжирующих аристократов. Оглядываясь на прошлое, я понимаю, что эту затею следовало оставить сразу же. Нужно было мягко его отвадить: дескать, нам бы встретиться лет двадцать назад, когда наши биографии примерно совпадали. Я же сочла его полнейшую неопытность подкупающей и в ошибочном убеждении, что именно об этом он втайне и мечтал, решила помочь ему раскрыться (боюсь, сам он это выражение не уразумел бы — разве что в смысле «вскрыть при помощи скальпеля»). Заверив Девственника, что ожидание Единственной достойно восхищения, я убедила себя — о тщеславие! — что ждал он, возможно, именно меня.
— Ну и как вам удалось столько лет продержаться в одиночестве? — поинтересовалась я за очередным совместным ужином.
— Перед вами печальный образец того, что может сделать с человеком безответная любовь. К сожалению, девушки, которые мне нравились, не отвечали мне взаимностью. А теперь… смотришь на друзей… а у них жены, дети, жизнь кипит… — Он запнулся и добавил, помолчав: — Вся беда в том, что я застенчив.
Основательно застенчив, подумалось мне. Если, конечно, не гомик. Глядя на него через стол, в пламени свечей, я никак не могла поверить, что в добровольном целибате этого Аполлона виновата безответная любовь. Независимо от ориентации, Девственник был, мягко говоря, странноват, поскольку рано или поздно наступает момент, когда человек либо хочет секса, либо нет.
— Уверена, в вас влюблялось немало девушек.
— Так говорят. Но я, видите ли, не признаю компромиссов. Для меня существовали только девушки, которые нравились мне, а из них ни одна не ответила взаимностью.
Можно было сразу догадаться, что поп-музыку Девственник не слушал. Любимым его певцом был Ноэль Коуард[3] — в свое время, справедливости ради замечу, довольно популярный. Однако его задорные песенки заглушили мудрые советы Мика Джаггера, и Девственник не уяснил, что, когда желаемое недоступно, разумнее всего — элементарно удовлетворить потребности.
Спустя двадцать лет уставший от ожидания Девственник мог думать уже исключительно о потребностях. Недели через три после нашего первого свидания, по завершении еще одного благопристойного ужина, я остановила машину у белоснежного, с крыльцом, дома Девственника. Вот тогда-то мой визави и рассказал о девочках из Вегаса. За год с небольшим до того авиакомпания с соответствующим названием доставила его в Лас-Вегас на холостяцкую недельку. С целой компанией беззаботных приятелей и незнакомцев Девственник оказался в стриптиз-клубе, где смазливые девицы вертелись у него на коленях, опутывали волосами и терлись сосками о кончик его носа. А одна из красоток, вопреки всем правилам, пристроила твердый, сладкий сосок между губ Девственника, подарив тому незабываемые впечатления. Ближе к сексу Девственник в жизни не был, и воспоминания о том мгновении согревали его надеждой все триста девяносто пять дней, минувших с тех пор, как он сунул купюру в пятьдесят долларов за резинку ее алых, обсыпанных блестками трусиков.