Да ну?
После визита к Родителям, однако, он ни разу не упомянул ни о свадьбе, ни о детях, ни о переезде в отчий дом. Зато склонность к исправлению моей речи постепенно превращалась в манию. Но чем настойчивее он толкал меня к идеальному языку, тем упорнее я сопротивлялась, особенно если послушание придало бы мне сходство с героиней пьесы времен короля Эдуарда. Неотступное соблюдение Девственником традиций доводило меня до бешенства. Теперь эта несгибаемость казалась мне не очаровательной чудинкой, как прежде, а верностью мировоззрению его матери. Девственник был противоречив по натуре: всегда готов проявить инициативу, но не способен завершить начатое. Со временем мы стали довольствоваться в постели быстрым объятием и подобием поцелуя, лишь бы не смотреть в лицо страшной правде: быть на высоте положения Девственнику не под силу. И, засыпая рядом с ним, спиной к спине, я всякий раз вспоминала слова его матери: «Как и ты, я в ней сомневаюсь».
Случалось, что у меня с языка рвался вопрос, не влияет ли мнение матери на его эрекцию, но уже в следующую минуту брал страх, что подобный разговор станет пресловутой последней каплей для Девственника, а значит, и для наших отношений. И я прикусывала язык.
Проезжая однажды по Вестминстерскому мосту на обратном пути из театра, я собиралась выразить свое восхищение ночным Лондоном, но поняла, что мои восторги пропадут даром. Девственник присутствовал в салоне машины материально, но не духовно.
— Ты в порядке? — Мне пришлось повторить вопрос дважды.
— Со мной все хорошо, дорогая.
— Такое впечатление, что ты где-то далеко.
— Дорогая, со мной все хорошо.
Он был мрачен и, вперив невидящий взгляд перед собой, не обращал внимания на широкую темную ленту воды под нами, мерцающую бликами от фонарей.
— Это все спектакль. Не пьеса, а чистейший депрессант. Космическая черная дыра. — Уныние не повлияло на его безупречный выбор слов.
— Уверен, что это никак не связано с замечанием твоей мамы?
— Каким замечанием? — рассеянно отозвался он и продолжил, будто и не слышал вопроса: — Думаю, дело в не…
— Несварении? — встряла я, поскольку ресторанный ужин тем вечером переварить было не проще, чем пьесу.
— Нет, диспепсия меня в последнее время не беспокоила.
— Тогда в чем дело?
— В неуверенности, — бесцветно отозвался он.
Одно из двух: либо Мама вычислила колебания сына по отношению ко мне раньше, чем он сам, либо посеяла зерно сомнения. В любом случае я заполучила рохлю вместо мужчины. Остаток пути мы проделали в молчании, и едва входная дверь закрылась за нами, его руки тисками сжали мои плечи, а лицо вмялось в мою шею. Повисшее на мне мертвым грузом тело давило к земле.
— Ты расстроен? — спросила я, пытаясь приподнять его голову. Мне нужно было увидеть его глаза, но он отводил взгляд.
— Я что-то сам не свой. — Он наконец отклеился от меня и, упорно глядя в пол, примостился на краешке дивана.
Я вдруг поняла, что в моем присутствии Девственник иначе и не садился. Я связалась с человеком, решительности которого не хватало даже на то, чтобы устроиться поудобнее.
— Чаю хочешь?
— С удовольствием, дорогая. — Он поднял голову, не иначе как из благодарности за смену темы, но тут же уронил вновь.
— И давно это у тебя? Чувство неуверенности?
— Не знаю. О чувствах я не думаю.
— Никогда?
— Во всяком случае, намеренно. Чувства не настолько важны. По-моему, твоя вера в важность чувств ошибочна. Чувствами наслаждаются те, кому больше не о чем переживать. — Он обжег меня взглядом.
— Если этим ты хочешь сказать, что чувства — это отличительный признак развитой цивилизации, то их можно назвать достижением человечества.
Мы замолчали. Он снова уставился в пол. Ей-богу, создавалось впечатление, что кто-то умер.
— Ты несчастлив, верно? — сказала я, констатируя очевидное.
Ответа пришлось подождать.
— Я помню, когда был счастлив в последний раз. Я шел от дома к метро, — наконец сказал он тихо, задумчиво.
— Когда это было?
— Во вторник исполнилось ровно четыре недели.
— Предположим, сейчас ты очутился бы дома и тебя ждала бы прогулка к метро. Ты был бы счастлив?
— Не знаю.
Я протянула ему чашку с чаем (почти кипяток, без молока, лимон нарезать потолще).
— Спасибо, дорогая. — И вдруг: — Возможно, я был бы счастлив, если бы мы просто встречались.
— То есть?
— Ну… встречались. Скажем, раз в неделю.
— Раз в неделю?
— Ну… или два. Откуда мне знать, как часто положено приглашать девушку на свидание?