- Раскаитесь!
Он снял трубку с телефонного аппарата. - Привести связанных! приказал он и положил трубку на место.
Сердце у меня забилось в предчувствии чего-то страшного. - А теперь, мадмуазель, прошу вас пройти в ту комнату. - он указал на дверь в которую я пришла.
Одэ сам открыл дверь, вежливо пропустив меня вперед.
Я снова очутилась в том жутком помещении, похожем на камеру пыток. Страх все больше сковывал меня и я не знала, на что решиться. Но и времени на размышления не было.
Дверь в коридор отворилась и в камеру ввели двух женщин, почти девочек. Их сопровождала группа из четырех мужчин, троих японцев и одного негра.
Подобный наряд и вид негра заставил меня невольно попятиться. Завяжи ей руки - приказал стоявший позади меня Одэ.
Один из японцев моментально связал мне кисти рук и еще прижал их веревкой к спине.
В камеру вошли еще трое мужчин в масках а за ними ввели двух каких-то оборванцев и еще одного пожилого мужчину. Их сопровождали четверо солдат в капюшонах.
Одэ остановился у одной из женщин: - Так кто же был у вас из присутствующих? - Клянусь, господин, я никого не знаю!
Молодая японка энергично вскинула в подтверждение своих слов красивую голову.
- Так... А ты знаешь кто у вас был.
Одэ вперил свой взгляд в девочку лет двенадцати, повидимому, дочь молодой японки. Девочка испугано переводила глаза с Одэ на мать и молчала.
- Хорошо, - сказал Одэ. - Сейчас припомнишь! И ты тоже! - метнул он взгляд на японку.
- О, господин, клянусь!...
- Молчать!
Одэ повернулся к ожидавшим его приказаний троим японцам в масках.
- Кровать и диван! - приказал он.
Мужчины, сопровождавшие женщин, довольно переглянулись. Ужасный негр оскалился и хмыкнул.
- У вас в Европе, мадмуазель, день всегда начинается с трудного, тяжелого, а заканчивается удовольствием. Мы же, наоборот, начинаем с приятного. А уж затем...
- Одэ кивнул на жуткие предметы, заполнявшие камеру.
Трое в масках вытащили из угла и поставили на середину камеры "кровать" и "диван", назначения которых, особенно "дивана", я совершенно не могла понять. Очевидно, только в насмешку можно было назвать "диваном" сооружение, ничего общего с диваном не имевшее. Это было нечто вроде невысокого столика с покатой поверхностью, по краям которого были прикреплены какие-то полувалики. На ножках и с боков столика свисали ремни.
Протяжный крик прервал мои наблюдения и мысли.
Двое в масках уже тащили отчаянно отбивавшуюся от них молодую японку к "дивану". Третий, оторвав девочку от матери, тащил ее к "кровати".
По знаку Одэ все четверо мужчин, сопровождавших женщин, тут же при всех разделись, оставшись только в коротких рубашках и ботинках.
- Можете полюбоваться, мадмуазель!
Одэ кивнул мне на голых мужчин.
- Сейчас начнется прилюдия, в которой примете участие и вы. Начнем с удовольствий.
Мажду тем двое сильных и ловких палачей, стащив с японки трусики и забросив платье ей на спину, уже пристегивали ее к "дивану". Ее нижняя часть живота оказалась прижатой к валику, расположенному у приподнятого края поверхности столика так, что ее задница оказалась высоко приподнятой, а плечи и грудь низко опущенными. Другой, нижний валик упирался ей в подбородок и приподнимал ее голову. Ее ноги были перехвачены у коленей ремнями, сильно разведены в стороны и прикреплены к ножкам "дивана". Опущенные вниз как бы обнимавшие стол, руки так же были перехвачены ремнями. Наконец, широкий ремень, наброшенный на нижнюю часть спины и туго притянутый, плотно прижимал ее живот к столу и еще выше приподнимал ее задницу.
Японка продолжала кричать, биться, но изменить положение своего поднятого, до предела раскрытого зада не могла.
К ней приблизился один из четырех, высокого роста и с мрачной физиономией, японец, стал позади ее и принялся ощупывать ее бедра. Его член был напряжен...
Другой, из той же группы, японец лег спиной на "кровать", поставленную перед глазами привязанной к "дивану" японки и тот час на него положили девочку, предварительно оголив ее ноги и таз. Ее привязали так, что она, казалось, обняла руками и ногами лежавшего под ней мужчину.
Девочка слабо вскрикивала, бессильно дергалась. Ее мать выла, выкрикивала слова мольбы, клятв...
Все мое тело била мелкая дрожь и начинали стучать зубы...
Я не заметила, как в комнату вошли две молоденькие японки, одна из которых подошла к "дивану" и, по-видимому, какой-то мазью натерла половые губы привязанной японки и затем этой же мазью натерла длинный член стоявшего у своей жертвы японца.
Другая же, незаметно для меня вошедшая японка, присела на корточки у "кровати" и ее маленькая ручка затерялась между раздвинутыми ножками девочки, натирая ее половые органы мазью.
Один из японцев в маске расположился с плетью у "кровати" поглядывая на маленький зад девочки.
Я взглянула на мать девочки...
Ремни впились в ее руки и ноги, мускулы ее тела натянулись и дрожали от напряжения... А в ее тело входил длинный член садиста... медленно... с какой-то дьявольской выдержкой...
Ноги у меня подкосились и я едва не свалилась на пол, но Одэ подхватил меня за веревки, опутывающие меня, и спокойно сказал:
- Это прилюдия только, мадмуазель! Маленькая, маленькая прилюдия... Но если она вам, то только одно ваше слово и вы будете свободны. И эти тоже, - он кивнул на несчастных. - А пока любуйтесь!... Что такое?...
Японка в маске смотрела на него, держа в руке вялый член японца, лежавшего на "кровати" под девочкой:
- Развязать! - в бешенстве заорал Одэ.
Девочку быстро отвязали и лежавший под ней японец, испуганно глядя на Одэ, поднялся на ноги.
- Ты что? - обрушился на него Одэ, с размаху нанося ему удары по щеке.
- Ты опять, скотина, имел женщину!
Шатаясь японец отрицательно покачал головой.
Одэ окинул взглядом третьего японца из вошедших в камеру первой группы и негра.
Я подняла глаза и невольно заметила эрекцию половых органов у обоих. У негра был какой-то отвратительный, огромного размера черный обрубок.
Оскалясь негр ткнул себя пальцем в грудь, кивая на девочку у "кровати".
- Нет! - сказал Одэ. - Услаждать тебя будет вот эта мадмуазель! - Одэ кивнул на меня.
Член у негра вздрогнул, приподнялся, а его рот растянулся в такой плотоядной гримасе, что все мое тело содрогнулось от ужаса.
По знаку Одэ на "кровать" начал умащиваться третий японец, а на него вновь начали растягивать девочку.
- А ты погоди, - крикнул Одэ высокому японцу, который наклонившись над привязанной японкой, совокуплялся с ней, наслаждаясь ее воплями.
- Будьте внимательны, мадмуазель, - говорил Одэ, - Сейчас вам будет представленна возможность самой испытать обе эти спальные принадлежности после этой девочки и ее матери. И кавалер у вас будет подходящий. А они тем временем перейдут на следующую ступень. Там уже наверняка заговорят... А нет, что ж... еще есть двенадцать ступеней...
Одэ говорил и одновременно знаками руководил своей "прилюдией".
Один из "капюшонов" отодвинув от стены какое-то кресло, оббитое блестящими желтыми пластинками, и стал прилаживать к нему провода и металические приспособления. Другие "капюшоны" возились со своими арестованными, приготовляя их к чему-то...
- После девочки ваша очередь, мадмуазель. Или может быть...
"Лучше смерть", - подумала я, - "чем доставаться этим палачам. Этот негр... Нет, нет!... Все что угодно... Впрочем, это ведь только прелюди я... А пыток мне не выдержать..."
Меня бил озноб, по спине бегали мурашки, на лбу выступили капли холодного пота.
На мгновенье я представила себе, как меня будут растягивать на этой "кровати", на груди и животе этого чудовища, а мерзавец Одэ...
"Нет, этого я не выдержу!"
Голова стала заволакиваться туманом, я почувствовала, что скоро упаду в обморок.
- У меня затекли руки и кружится голова, - пробормотала я. - Дайте мне воды.
- Вы будете говорить?
- Да, только отпустите меня.
Очки Одэ торжественно блеснули. - Освободите ее! - приказал он.
И вот мои руки свободны, пальцы шевелятся...
Возле кровати возня прекратилась в ожидании приказаний Одэ и только высокий японец не в силах был оторваться от насилуемой им беспомощной жертвы...
В этот момент я заметила близко ко мне приблизившегося солдата в капюшоне. То ли он недавно вошел, то ли он был один из группы ранее вошедших, я не знаю, но бросив на него мимолетний взгляд я заметила у него неприкрытый капюшоном рассеченый подбородок.
"Боже!" - Я чуть не уронила кинжал, который нащупала и сжимала под своим кимоно.
"Спокойно, спокойно!" - успокаивала я себя.
Одэ поднес к моим губам стакан с водой.
Несколько глотков освежили меня.
В голове прояснилось.
- "Человек с рассеченым подборотком мой друг, но помочь мне он не сможет. Его жертва для меня будет бессмысленна. Она мне не нужна!"