Разъезжаемся, пожелав друг другу удачи.
Ник за своей Мирой, а я еду к Маше. Знаю, что не выгорит, скорее всего, но нужно что-то делать. Продолжать бороться за нас. Моя сильная девочка слишком долго сражалась в одиночку, у меня банально нет никакого права спустить всё на тормозах.
Если понадобится, я каждый день буду доказывать ей, что всегда рядом.
Что она может на меня положится.
Что я люблю её.
Несколько раз жму на кнопку звонка. Наконец, дверь открывается, а я погружаюсь в омут любимых глаз.
Схватить бы в охапку и унести.
– Я люблю тебя.
– Мы это уже проходили, – тяжело вздыхает.
– Знаю, – беру Машу за руку и крепко сжимаю тонкие пальцы. – Я буду ждать сколько угодно, Савельева.
– Паршивый план, Сотников.
– Лучший в моей жизни.
Глава 47 – Я не Титаник, чтобы он меня потопил
Ты Франкенштейна сделал из меня –
Вырвал сердце и душу,
Добавил к пеплу чёрного огня
Но не думай, что я струшу.
Соберу себя по кусочкам
И однажды смогу ходить,
Надо было прислушаться
к тревожным звоночкам,
А не самозабвенно тебя любить.
Как умудрилась простудиться
И подхватить эту заразу?
Как позволила без ума влюбиться
Без шансов, навсегда и сразу?
Мне надо было бежать
Без остановки – только вперед,
Но стоило тебе обнять,
Как яд превращался в мёд.
Десять поцелуев –
как список смертных грехов
Я тону в омуте отчаяния и лжи.
Только прошу, избавь от оков
И про любовь свою молчи.
Маша
Весь мой лёд, будто по волшебству стал растаявшей водой, как только я перешагнула порог собственной квартиры. Маленькой крепости, где я была почти в полной безопасности.
Привалилась к стене в прихожей, сползая по ней на пол. Хорошо, что мамы ещё дома нет. В последнее время они с Виктором поздно возвращаются. Счастливые и влюблённые, ну вы понимаете.
Не хочу рассказывать о произошедшем маме. Или вообще хоть кому-нибудь. Ни подруге, ни бабуле, ни личному дневнику. Впрочем, последнего у меня сроду не водилось.
Боюсь, что в противном случае распадусь на огромные рваные куски, которые собрать воедино будет очень сложно, если вообще возможно. Мне не нужно ничьё сочувствие, участие и жалость. Сильная, сама справлюсь.
Как там? Обожгла пальцы, подула на них и пошла дальше. Хвост пистолетом и барабан на шею!
Просто затолкаю всю свою любовь, горечь, боль, злость и обиду, как можно дальше в сознание. Перешагну через Сотникова и всё прекрасное, что было между нами. Пусть он там хоть слюной ядовитой истечёт и захлебнётся гордыней – плевать.
Я. ЕГО. НЕНАВИЖУ.
И хочу кричать об этом на весь мир, в рупор!
Поспорил на девушку, как на трофей? МО-ЛО-ДЕЦ. Победил, придурок! Сто баллов из десяти! Я – всего лишь ещё одно пари в его роскошной и весёлой жизни.
Он изначально играл со мной. Большой и хитрый чеширский кот с маленькой глупой мышкой. И не заметила, что западня захлопнулась. Травил меня собой сорок восемь часов в сутки. Подсадил, как на кофе или наркотик, чтобы не соскочила в ответственный момент.
Тошно от всего этого. Наизнанку выворачивает.
От него. От себя. От пошлости и жестокости нашей бескрайней вселенной. Я думала, что у нас свой собственный Рай – один на двоих, а, оказалось, что нет его, даже в возможной перспективе. Гребаное Чистилище – пепел чувств, прах страсти, кости любви. Там он мой персональный палач. Стоит закрыть глаза, как вижу его красивое и холодное лицо. Но всё равно хочется дотронуться, прижаться к сильной груди, вдохнуть любимый запах.
Дьявол! В топку!
Стереть из памяти! Отформатировать! Но кнопку будто бы заело безвозвратно, не работает функция. Это Сотня запустил вирус в систему, сломал её беспощадно. По щелчку.
Дима всегда брал от жизни всё, что только угодно его прогнившей до самого основания душонке. Виртуозно, эффектно, непринуждённо.
Глупая девочка Маша с лёгкостью проглотила заманчивую наживку. Нырнула в омут и утонула. Бабушка в детстве часто говорила, что, когда плаваешь в незнакомом месте, то надо держаться поближе к берегу. Желательно взять с собой спасательный круг и нарукавники.
Я не послушалась. Вот и затянуло на самое дно.
Всего десять минут наедине с Димой, а я уже не жива и не мертва. Бледная тень. Едва передвигающая ногами зомби, которую подняли из земли начинающие злые ведьмы. Лучше бы меня оставили в том гробу. Заколотили насмерть.