Корабль принёс известия от контрабандистов — друзей Том-Тома и Одноглазого. После этих известий Одноглазый стал ещё более суровым и угрюмым. Настроение его испортилось, как никогда. Он даже стал избегать перебранок с Гоблином, которые стали его второй профессией. Смерть Том-Тома была для него тяжёлым ударом, и мысли об этом до сих пор его не отпускали. Он упорно не желал рассказывать нам, о чём поведали его друзья.
С Капитаном дело обстояло чуть получше. Настроение его было просто мерзким. Мне кажется, он одновременно и стремился и питал опасение к новой земле. Наша новая работа означала для Гвардии вознаграждение. Все наши старые грехи можно оставить позади. Насколько он мог догадываться о службе, на которую мы поступили, всё это было именно так. Капитан подозревал, что Старшина был прав, когда говорил о северной империи.
День, последовавший за визитом контрабандистов, принёс холодные северные ветры. И уже вечером к берегам мыса жался туман. Сразу после наступления ночи из тумана выскользнула лодка и ткнулась в берег. Прибыл посланник.
Мы собрали свои вещи и начали покидать лагерь, в котором оставались теперь те, кто убежал из города вслед за нами. Животные и снаряжение, принадлежавшие нам, будут им наградой за верность и дружбу. Я провёл грустный и тихий час с женщиной, для которой значил даже больше, чем подозревал. Мы не проливали слёз и не лгали друг другу в этот час. Я оставил ей воспоминания и большую часть своего жалкого состояния. Она оставила мне комок в горле и чувство потери, которое невозможно до конца измерить.
— Ну, Каркун, — бормотал я, спускаясь к берегу, — с тобой уже случалось такое. Ты забудешь её ещё до того, как окажешься в Опале.
Полдюжины лодок стояли, вытащенные на берег. Когда очередная лодка заполнялась, матросы-северяне сталкивали её в полосу прибоя. Гребцы налегали на вёсла, толкая лодку сквозь накатывающую волну, и через несколько секунд они исчезали в тумане. Часть лодок заняли снаряжением и личными вещами.
Матрос, который говорил на языке Берилла, рассказал мне, что на борту чёрного корабля огромное количество свободного места. Посланник оставил в Берилле свои войска, чтобы охранять нового марионеточного Старшину, состоявшего в дальнем родстве с человеком, которому служили мы.
— Надеюсь, им будет легче, чем нам, — сказал я и отошёл к остальным.
Посланник обменял своих людей на нас. Я подозревал, что нас тоже будут использовать и что мы идём к чему-то даже более мрачному, чем могли себе представить.
Пока ждали погрузки, я несколько раз слышал какое-то отдалённое завывание. Сначала я подумал, что так поёт Столп. Но воздух был неподвижен. А когда подошёл к лодкам, все сомнения рассеялись. По телу у меня поползли мурашки.
Наш интендант, Капитан, Лейтенант, Немой, Гоблин и Одноглазый протянули до последней лодки.
— Я не поеду, — объявил Одноглазый, когда боцман махнул нам рукой, чтобы залезали в лодку.
— Залезай. — сказал ему Капитан. Его голос был ласков. Это означало, что он опасен.
— Я ухожу в отставку. Собираюсь на юг. Меня долго не было, наверное, уже забыли.
Капитан ткнул пальцем в Лейтенанта, Немого, Гоблина и меня, затем показал в сторону лодки. Одноглазый забушевал.
— Да я превращу вас всех в страусов… — рука Немого закрыла ему рот. Мы поволокли его к лодке. Он извивался, как змея над огнём.
— Ты остаёшься со своей семьёй, — мягко сказал Капитан.
— По счёту «три»… — взвизгнул Гоблин и быстро отсчитал.
Маленький чёрный человек спланировал в лодку, вращаясь в полёте. Он перекатился через планшир, изрыгая проклятья и брызгая слюной. Мы засмеялись, увидев, что он проявляет что-то вроде воинственности. Гоблин получил удар, который буквально пригвоздил его к банке.
Матросы разняли нас. Когда вёсла ударили по воде, Одноглазый утих. У него был вид человека, отправляющегося на виселицу.
Смутно вырисовывалась галера. Неясные очертания её корпуса были немного темнее окружающей нас темноты. Я услышал глухие голоса моряков, скрип шпангоутов, звуки движущегося такелажа. И только через некоторое время мои глаза подтвердили это. Наша лодка причалила носом к трапу. Опять раздался вой.
Одноглазый пытался броситься в воду. Мы удержали его. Подошвой сапога Капитан ударил его по заду.
— У тебя был шанс попробовать отговорить нас от всего этого. Ты не стал. Теперь получай то же, что и остальные.
Одноглазый неловко карабкался по трапу вслед за Лейтенантом. Человек, потерявший надежду. Человек, оставивший мёртвого брата, а теперь силой принуждённый к общению с убийцей, с которым он, к тому же, бессилен рассчитаться.