Ее щеки приобрели легкий розовый оттенок. Он хотел поддразнить ее, заставить еще больше покраснеть. Эверли отошла назад, и Крис кашлянул.
Ему не хотелось, чтобы ей было неловко, поэтому он решил говорить на безопасные темы.
– Кто приходил?
– Мама. – Она вздохнула, прикрыв глаза.
Скажи что-нибудь. Ей не должно быть стыдно за желание узнать десять способов удовлетворить себя. Черт. Не думай о «Космо». Скажи же что-то. Хватит молчать. Сейчас. Что? Мне жаль, что ты встречалась с неудачником. Ты заслуживаешь большего, и я хочу быть тем, кто тебе это даст. Вот дерьмо. Нет. Не говори этого.
Эверли открыла глаза.
– Моя мать считает, что «Космо» это какая-то Библия для одиноких женщин. Она приносит мне пару выпусков каждый раз, когда заходит в гости.
Крис посмеялся, думая, как приятно что-то о ней узнать. Что-то простое и личное. Он провел рукой по своим волосам.
– Это мило, что она хочет, чтобы вы были довольны. – Хорошо хоть не сказал «удовлетворены». Его сердцебиение участилось. – Посмотрите, что в пакете?
– Я не в настроении для десерта.
Чтобы развеять напряжение, он пересек кухню – на самом деле сделал всего пару шагов.
– У вас есть вилка? Это шоколадно-карамельный пирог из «Dario’s», у меня от него зависимость.
Эверли помолчала секунду, а затем на ее лице медленно расцвела улыбка, глаза засияли, и она засмеялась. При звуке ее смеха он почувствовал, как удовольствие разливается в его груди. Она всегда прекрасна, но когда смеется, то еще и умилительна. Ее напряженная поза стала более расслабленной.
– Вы разве не должны велеть мне положить его в холодильник на потом? – наклонив голову, спросила она.
Поморщившись, Крис покачал головой, открыл пакет и вытащил коробку.
– Ни за что. Такую еду нельзя откладывать в холодильник. Насчет таких вещей есть правила.
Странное выражение, которое он не мог расшифровать, промелькнуло у нее на лице. Он почти спросил, не сказал ли чего лишнего.
– Тогда я передумала. Я хочу его съесть, – протянув руку, заявила Эверли.
На мгновение он даже задержал дыхание, а потом вдохнул и выдохнул с легким хрипом. Крис мог бы написать целую книгу о том, чего хотел он. И что не мог получить.
– Справедливо. Это ваш день рождения, и я принес его для вас.
Она забрала у него коробку так осторожно, будто он был опасен. Ха. Единственный, кто тут опасен, это ты, Эверли Дин. Она принадлежала к тому типу женщин, которые могли запросто отвлечь мужчину от хорошо продуманного плана.
– Спасибо.
– Мне жаль, что ваш день рождения выдался плохим.
Она пожала плечами и поддела крышку коробки ложкой.
– Большинство из них такие. Не всегда настолько плохие. По крайней мере, этот день уже почти закончился.
Никто не должен так думать о своих днях рождения. Что случилось, чтобы она так считала? Он провел слишком много времени, думая об Эверли: какой ее любимый десерт, почему она стала продюсером, почему она жила в Сан Верде, когда могла работать где угодно, каким бы был их поцелуй, были ли у нее еще веснушки кроме тех, что украшали ее нос или как бы он себя ощущал, проснувшись в ее кровати.
Она твоя подчиненная, а не краткосрочная интрижка.
– На станции все кувырком?
Теперь он пожал плечами. Он не хотел говорить о работе, что само по себе было странно. Его взгляд сфокусировался на ложке с кремовым шоколадом, которую Эверли поднесла ко рту. Она облизнула губы, и Крис невольно сглотнул. Он мог представить, очень отчетливо, какие они на вкус. Когда ее глаза закрылись, пока она пробовала пирог, он сжал кулаки, борясь с желанием обнять ее. Вдохнуть ее. Попробовать ее на вкус.
– Вкусно. – Ее глаза открылись, встретившись с ним взглядом. Ему нужно срочно возвращаться к работе.
– Мне стоит идти. – Вероятно, его слова прозвучали резче, чем он хотел, но ладно уже. Крис испытывал целую гамму чувств. Он хотел обнять, поцеловать, утешить ее и по-мужски поговорить с ее бывшим.
Эверли снова склонила голову набок, ее волосы волной рассыпались по плечу, донося до него запах винили. Сжав губы, она пристально посмотрела на него.
– Почему вы принесли мне это? Я вам даже не нравлюсь.
Он онемел от шока. Его сердце лихорадочно билось. Вот что она думала? Ты нравишься мне слишком сильно. Я думаю о тебе все время, и это меня отвлекает.
Из-за тебя я думаю о доме в таком тихом квартале. Ты заставляешь меня забыть, почему я здесь.
– Это неправда. Совсем, – сдавленно сказал он.
– Правда? Все свидетельствует об обратном, – парировала Эверли, приподняв брови.