— Там, внизу, вместе с фельдшером. Еле удержал, чтобы в драку не совался. Такой горячий! — засмеялся Фролов.
В это время раздались голоса бойцов: вход в пещеру был отрыт.
— Ну что ж, — задорно тряхнул головой летчик. — Давайте посмотрим на сокровища эмиров бухарских!
Фролов промолчал. Только по губам его скользнула ироническая усмешка.
Пещера ярко осветилась несколькими факелами. При их подрагивающем свете вошедшие увидели ящики, стоящие в два ряда.
— Ого, сколько их тут! — подал реплику кто-то из бойцов.
Один ящик моментально вскрыли. И перед глазами удивленных бойцов предстали тускло поблескивающие винтовки.
— А ну, вскроем другой! Не может этого быть! — воскликнул Сергей, все еще надеясь найти сокровища.
— Можно не трудиться. Все ящики одинаковы, — с усмешкой заметил Фролов. — Только образцы могут быть другими.
Фролов не ошибся. В остальных ящиках тоже лежали новенькие винтовки английского производства, приготовленные, очевидно, для длительного хранения, части пулеметов, гранаты, запалы. На оружии была смазка в палец толщиной.
— Вот так сокровища эмира бухарского! — разочарованно протянул Сергей.
— А что? — заметил Фролов. — Конечно сокровища. Только не те, что ты ожидал. Другие. Припасенные для басмачей из-за рубежа.
В пещеру вошел боец и доложил:
— Товарищ командир, задержаны два бандита. Пытались удрать под прикрытием других. Очевидно, главари. Один из них бормочет что-то не по-нашему, видно иностранец.
— Значит, удрать пытались, подставив других под пули? — переспросил Фролов. — Шкуру свою спасали? Хороши, голубчики! Пошли посмотрим.
На площадке со связанными руками стояли двое. В одном из них Фролов без труда узнал Османа-курбаши, знакомого ему по фотографии, хранящейся в архиве. Другой, по всей видимости, был гость, о котором так красноречиво рассказывал Гринько.
Чекист усмехнулся:
— Довелось-таки встретиться, Осман. Как видишь, гнев аллаха не упал на мою голову, как предрекал твой посланец в Каракумах. Получилось как раз наоборот… А священный платочек Ахмед-бека и нам самим очень пригодился.
Иностранец что-то забормотал быстро и сердито.
— А, господин, простите, не знаю вашего имени-звания, — повернулся Фролов к «гостю», — по-английски заговорили? Что же, вы на этом языке и с басмачами изъяснялись?
«Гость» не отозвался, только злобно скривил свои тонкие губы.
— Насчет вашей неприкосновенности как иностранного подданного не извольте беспокоиться. Не поможет! Будем вас судить как шпиона и подстрекателя к мятежу против Советской власти. А на этот счет наши законы суровы.
УХОДЯТ НА ГРАНИЦУ ДОЗОРЫ
Снежков прочитал последнюю строчку повести и поднял голову. В ленинской комнате стояла напряженная тишина. Слышно было, как за окнами шумит все тот же надоедливый курильский дождь. Пограничники молчали. Даже неугомонный Васильев — весельчак, шутник, задержавший недавно нарушителя, — на удивление сидел неподвижно. А уж Снежков-то знал, какой Васильев непоседа.
Читая повесть, Снежков волновался. Как-то ее примут друзья-пограничники? Он и задержался на Курилах специально для того, чтобы выслушать их мнение. Творческая командировка подходила к концу — пора было возвращаться в Москву.
В голове немного шумело от бессонных ночей. Последнюю неделю, спеша закончить повесть вчерне, Снежков работал по восемнадцать часов в сутки. Ему даже обед приносили в кабинет начальника заставы, где он жил.
В самом начале чтения в ленинскую комнату вошел подполковник. Снежков сразу узнал его, хотя видел всего один раз — у Горячего озера. Да его и трудно было забыть: эти израненные руки, цыганские глаза, хохолок на затылке, который он все время машинально приглаживал рукой…
Ткаченко хотел было подать команду, но подполковник остановил его жестом. Осторожно опустился на стул в углу и начал слушать.
И вот чтение закончено. Некоторое время в комнате еще стояла тишина, потом пограничники оживленно заговорили, задвигались.
— Разрешите сделать перерыв? — вставая, обратился к подполковнику капитан Ткаченко.
— А як же — покурим! У кого тютюн е, товарищи? — сказал тот и подошел к Снежкову.
— Ну, как ваше мнение, товарищ подполковник? — спросил Ткаченко и хитровато сощурился.
— Ваша работа? — погрозил подполковник пальцем начальнику заставы, но тут же рассмеялся.
— Так точно, моя, — засмеялся и Ткаченко.
— Ну и ну!
Снежков-смотрел на пограничников, озадаченный их смехом. Он решительно ничего не понимал. Может быть, ошибку в изложении допустил? Впросак попал?