Бля. Надо подумать о чем-нибудь другом.
- Почему ты стал военным? – меня все время интересовала эта часть. – В смысле, ты, я полагаю, начал службу задолго до того, как закон «не спрашивай, не говори» отменили. Так что вынудило тебя вступить в армию, скрывая часть себя?
- Часть, - повторил Конрад. – Не все. Я хотел служить вне зависимости от своих сексуальных предпочтений. Я вырос, зная, что обязан отслужить, хочу я того или нет, если планирую работать в семейной компании, так что… Я всегда ждал этого с нетерпением, - он опустил вторую руку и сделал какое-то странное движение, от которого все его тело выгнулось, бедра прижались к земле, а голова запрокинулась. То ли асана из йоги, то ли считанная у меня из головы копия моей сексуальной фантазии.
- А что, э-э… - о чем я вообще хотел спросить? – Ну, а почему тебе пришлось служить? Что у вас за семейный бизнес?
- Удивлен, что ты до сих пор не догадался, Джейви. Я же сообщил тебе мою фамилию.
Я прищурился.
- Что-то широко известное. Семейный бизнес под фамильным именем? – я размешал овсянку и задумался на мгновение, прекрасно понимая, что Конрад вот-вот снова заведет шарманку про безопасность, и тогда я швырну в него этой самой овсянкой. Темпл, Темпл… Воспоминание всплыло в памяти и ударило под дых. – «Вооружение Темпла»! Правда, что ли? – конечно, теперь, когда я догадался, появился и смысл. – Оружейные заводы?
- В этом столетии в основном посредники, - ответил Конрад, выгибаясь в обратную сторону и садясь на колени. – Содействие государственным контрактам на поставку оружия, заключение международных сделок и тому подобное.
- Да ну нахрен! Так это вы та самая оружейная компания с кучей филиалов, - ого, значит Конрад мог владеть информацией, что на самом деле произошло перед тем, как начали валиться ракеты. Хотя, глядя на его лицо, стало понятно, что сейчас неудачное время задавать подобные вопросы. Конрад сжал губы в тонкую нить и стиснул руки на бедрах так сильно, что я подумал, как бы он не пропорол себе ладони когтями. А заодно последние штаны. – Да уж. Босс корпорации. Это не совсем то, кем я тебя представлял.
Конрад поддержал смену темы.
- Да неужели? И что же ты думал?
- Ну, разные вещи. Великий белый охотник? Профессиональный ниндзя? Тайный наемный убийца? Это хотя бы объясняет костюм.
- Фактически, все это вместе, - сказал он. – Ты бы удивился, узнай, насколько востребован профессиональный ниндзя в мире бизнеса.
Я кивнул.
- Точно, корпоративный шпионаж. Люди были так заняты, восхищаясь эффектом ботокса, что забывали следить за ловкостью рук.
Конрад нахмурился.
- Я никогда не пользовался ботоксом.
- Да ладно, чувак, твой лоб не был похож на настоящий, когда мы встретились, вот что я тебе скажу.
- Я пользовался солнцезащитным кремом и не хмурился, как ты. Этого достаточно, чтобы сохранить кожу, не прибегая к хирургическому вмешательству.
- Я не хмурюсь, - возразил я.
- Мне показалось, что это описание мягче, чем «лицо стервозной сучки».
- Ну, очевидно ты не перестал быть профессиональным говнюком, - я взглянул на овсянку, медленно превращающуюся с твердый комок на дне миски. – Вот не знаю даже, получают ли завтрак профессиональные говнюки.
Конрад бочком подобрался ко мне.
- Ай, Джейви, не будь таким. Мне нравится твое стервозное лицо. Мне оно кажется милым. И я уже давно не был говнюком, даже пришлось обуздать это свойство характера, чтобы меня не выперли со службы. Ну ладно тебе, - он поцеловал меня в щеку, весь такой здоровенный и потный, и я позволил, потому что рядом с ним я становлюсь каким-то слюнявым идиотом.
Осознание того, что я глупею из-за него, тупею, потому что он нравится мне намного больше, чем хотелось бы, далось нелегко, и уж тем более было непросто об этом говорить. Я не стал бы первым заикаться об этом, уж точно. Я нравился Конраду; у нас были неплохие отношения, превращавшиеся в отличные, когда мы расходились в разные стороны. Мне этого хватало. Все остальное создавало ненужные сложности, а жизнь и так достаточно сложна.
- На вот, - я ткнул миской в его голую, блестящую от пота грудь. – Ешь.
Глава 7. Твори свою удачу сам
Хантер С. Томпсон как-то сказал, что удача – очень тонкая проволока между выживанием и гибелью, и очень немногие могут балансировать на ней. С самого начала, когда я узнал о существовании Пурпурной чумы, меня не покидало ощущение, что я стою на той самой проволоке. Положа руку на сердце, я чувствовал, что просто обязан подхватить ее. Чума поражала людей независимо от возраста, пола или проблем со здоровьем. Она выжгла основные крупные населенные пункты, а я в то время жил в пригороде Лос-Анджелеса. Мой босс подхватил вирус. Мой сосед по комнате подхватил вирус. Черт, даже парень, водивший мой автобус, автобус, на котором я, окруженный грязными, заразными людьми, ездил ежедневно, тоже подхватил вирус. По всем правилам, я тоже должен был заболеть.
Но не заболел. И все еще стою на этой проволоке. Стоило болезни утихнуть до такой степени, что все, кто мог заразиться, уже сделали это, начались боевые действия. И я говорю не про грабеж и мародерство в соседних районах, я имею в виду реактивный истребитель, ракетный удар, тактическую ядерную бомбардировку – все то, во что никто никогда всерьез не верил, что это может произойти. Трудно сказать, что случилось в высших эшелонах власти страны, поскольку телевизионного вещания больше не было, но управление явно получила в свои руки группа людей, в головах которых крутилось порнографическая картинка мщения в стиле макиавеллизма. Лос-Анджелес выжгли до основания. Сердце города исчезло в сиянии славы, а я, опять-таки, не умер.
В этот момент, честно говоря, я чувствовал себя чертовски хорошим канатоходцем. Ни вируса, ни взрыва и, что удивительно, большинство выживших были заинтересованы в том, чтобы держаться вместе, а не драться с друг другом, стало появляться даже некоторое чувство общности. Я налаживал связи, заводил новых друзей, старался приносить пользу в мире, где программист оказался совершенно бесполезен. Мне повезло. Нам всем повезло! Мы выжили и считали, что с нами и дальше все будет в хорошо.
А затем люди начали меняться, и стало понятно, что никогда уже хорошо не будет.
Именно тогда пришла пора балансировать на проволоке на одной ноге.
Все это случилось перед началом Первой Фазы, до того, как я смирился с фактом, что с надеждами придется расстаться. Все мое везение оказалась полной глупостью, которую можно приписать лишь нелепой случайности. Однако удача – это когда, все правильно распланировав, можно выкинуть нужные кости. Правило выживания при апокалипсисе номер семь: удача благоволит подготовленным людям. Я знал это. Джина тоже знала об этом, несмотря на то, что мы допустили колоссальное количество ошибок во время Первой Фазы. И это преимущество было единственной причиной, по которой она каждый вечер ставила мины по периметру нашего лагеря. Это была очень тонкая грань, почти беззубая защита, но она выполняла свое предназначение: предупреждала, помогая избежать надвигающейся смерти.