Конрад придвинулся ближе и снова положил руки мне на спину, приговаривая: «Прости меня, прости».
- Я не хочу, чтобы ты извинялся, - наконец смог выговорить я, голос прозвучал ужасно жалко, но в тот момент мне было плевать. Я позволил Конраду обнять меня и прижался щекой к его голой груди, по-прежнему теплой, несмотря ни на что. Я вслушивался в биение его сердца, красивое и размеренное, и почувствовал укол паники, подумав, что могу никогда больше этого не услышать. – Расскажи мне, почему ты ищешь смерти? – попросил я, потому что знал, что так и есть. А теперь и он знал, что я знаю.
Конрад долго молчал, а я слишком устал, чтобы тянуть из него правду. Но сдаваться все равно не собирался, и он это понимал. В конце концов он заговорил:
- После смерти отца, мама передала компанию мне и моей сестре. Мелисса взяла на себя международную сторону бизнеса, а я работал на внутреннем фронте. Я… Особо не афишировал свои пристрастия, поскольку вел бизнес с военными, но были люди, которые знали. Одним из них был мой бывший командир, впоследствии ставший генералом, отвечающим за операции на базе Форт-Худ. А еще он был, время от времени, моим любовником.
Конрад вздохнул.
- Фредди был организованным человеком, он все делал по инструкции. Он был надежным и достаточно изобретательным командиром, и когда он попросил меня перенаправить ему пару партий оружия «Темпла» через несколько недель после начала распространения вируса, я даже не задумался. Это было не совсем законно, но учитывая царящие в стране беспорядки, я решил, что у него на это есть веские причины.
Он фыркнул.
- Я ошибся, само собой. Фредди оказался в первой волне инфицированных, и его собирались отстранить от должности. Он превратился в параноика и считал, что все его сотрудники злоумышляют против него. Я передал ему двадцать оперативно-тактических баллистических ракетных комплекса MGM-140 без какой-либо отчетной документации. И когда тринадцатую команду поддержки, усиленную войсками Национальной гвардии, отправили охранять нефтеперерабатывающий завод в Хьюстоне, Фредди… Не знаю, окончательно спятил? Решил, что они собираются перекрыть доступ к нефти? Никто не может сказать точно, но было известно, что он отдал приказ о бомбардировке ракетами, к которым у него не должно было быть доступа. Завод был уничтожен, и там погибла моя племянница.
Ох… Дерьмо. Какое же дерьмо. Я не знал, что сказать, да этого и не требовалось. Конрад упрямо продолжал говорить, как будто, если он не выложит все это сейчас, то не сможет уже никогда.
- Он оказался не единственным военачальником-параноиком, расстреливающим собственные войска, но он стал первым. Мы с сестрой окружили штаб-квартиру нашей компании в Аризоне вагонами-платформами.
- Как раз там, где ты нашел меня, - сказал я, вспомнив костюм-тройку Конрада.
- Да. Мы были довольно хорошо экипированы, поэтому я решил, что можно просто переждать, - он крепко меня обнял. – Это заняло месяцы, но в конце концов один из посланников Фредди передал нам письмо, в котором рассказывалось, что случилось с Эви и как. Не надо иметь много мозгов, чтобы понять, что произошло. Мне пришлось признаться Мелиссе, что я натворил, как солгал и предоставил Фредди все необходимое, чтобы убить ее дочь. Я думал, она прикончит меня, когда узнает. И я даже хотел этого.
- И что она сделала? – наконец спросил я, когда мне показалось, что он не собирается продолжать.
- Выгнала меня, - тихо ответил он. – Сказала, чтобы я убирался, что она меня ненавидит и больше не может доверять. Она приказала своим людям выкинуть меня посреди наиболее зараженной зоны, и я был уверен, что подхвачу вирус. Она сказала… - у него слегка дрогнул голос. – Сказала, если у меня есть хоть капля чести, то я должен умереть, убивая кого-то хуже меня, или спасая того, кто лучше. Это меньшее, что я могу сделать, чтобы попытаться исправить свои ошибки.
Я был ошеломлен. Ошеломлен и взбешен, и эти два чувства сражались у меня в мозгу, пока я пытался уложить информацию в голове. Конрад, идиот, зацикленный на спасательных операциях, был настолько разбит чувством вины, что буквально пытался умереть ради меня. Меня. Пока я всего лишь хотел, чтобы Конрад жил, он сам изо всех сил стремился умереть.
Я был дико зол на его сестру, и когда злость победила, все что я смог из себя выдавить, было:
- Вот же сука!
- Я убил ее дочь.
- Нет, не убивал. Ты совершил ошибку, повлекшую за собой цепочку других глупых решений, но ты не закидывал гребаными… как там они называются… ракетами нефтезавод, я…
Конрад покачал головой.
- Ты не понимаешь.
- Хорошо, - я был слишком измучен, чтобы спорить, хоть и хотелось. Не хватало слов, чтобы выразить, что я думал о том, что на самом деле сделала его сестра, и какой ужасной я ее считал, но было очевидно, что понятия Мелиссы и Конрада о границах ответственности диаметрально отличались от моих. Мне не нужно было выигрывать этот бой, но я считал необходимым сделать одно очень конкретное замечание. – Не понимаю. Но я знаю, точно знаю, что без тебя я не справлюсь. Не справлюсь. Не смогу.
- Ты умный, ты доберешься до Кочетопа-Хиллз, если будешь осторожен.
Я в ужасе уставился на него.
- Откуда ты узнал, куда мы направлялись?
Конрад чмокнул меня в макушку.
- Ты разговариваешь во сне.
Господи, кто еще мог бы подумать, что это восхитительно и совсем не раздражает?
- Ты не можешь бросить меня. Я сломаюсь. Твоя настоящая миссия полная чушь, ты должен придерживаться нашего соглашения. Путешествуй со мной. Оставайся со мной, Конрад. Мне не будет лучше без тебя, никогда. Я не смогу один.
- Как насчет того, что я стану таким? – он указал на отрубленную руку. – Думаешь, будет лучше, если я стану монстром, совсем не похожим на человека?
- Чертовски драматично, - фыркнул я. – Этого человека пытали. А я не собираюсь тебя пытать. Разве что каким-нибудь сонетом, - я взглянул на него. – Мы не знаем, как далеко зайдет у тебя мутация. Никто не знает, всегда есть шанс, что ты останешься таким, как сейчас. Изменения от Пурпурной Чумы варьируются от человека к человеку, так что не смей прикидываться, что превращаешься в это. Ты можешь остаться таким же или отрастить себе гребаный хвост, но я все равно буду хотеть, чтобы ты оставался со мной.
Конрад снова затих, переваривая информацию. По крайней мере в этот раз я был чертовски уверен, что он не собирается возвращаться к аргументу про самоубийство ради меня, потому что сказанное мной настолько близко подошло к декларации о намерениях, насколько только можно было выразиться, не спугнув его. Я понял, что сладкое и теплое чувство, окутывающее меня и спрятанное в самом центре сердца – это Конрад. И не требовалось произносить вслух, чтобы понимать, что это правда.